Мой желанный. Владимир Лим

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ свет созревающих плодов, радость пробуждения…

      Папа спит за столом, голову опустил на руки, очки сбились, но удержались дужкой за ухо, в редких светлых жалких волосах запутался листочек в паутине – опять всю ночь ходил по саду, ждал безнадёжно маму. Спит и любит только маму.

      На пороге, виновато приподнимая занавеску – мама. Под её рукой изгиб жёлтой песчаной дорожки через двор.

      Красный противный лак на красивых ногтях, красная, противно свежая помада на горьких губах, бесстыдные тени под виноватыми печально глазами.

      Глупое, знакомое безнадёжное притворство.

      Вскакиваю, мимо папы, щурясь, смотрит на меня, ищет по столу руками, а очки висят, зацепившись вопросительной дужкой за ухо, мимо мамы, уклонившись от её сладко пахнущей руки.

      Сижу на крыльце, сквозь трусики чувствую тепло ступеньки, уколы песчинок, занесённых папой с ночной дорожки. Слышу голоса из-за двери: притворно грустную, с нежным частым придыханием речь мамы, частые восклицания, пронзительные вздохи, речь папы, слышу шаги, слышу, а потом вижу: чёрные крылья распущенных волос мамы, она отбрасывает их медленным движением рук, серые, голубеющие от привычного гнева глаза папы, тонкий нос с побледневшей горбинкой. Папа ходит решительно по комнате – снимет, наденет очки дрожащими пальцами, мама следом, уговаривая торопливо нежно, ловя его руки, прижимаясь к нему, целуя с опущенными веками, из-под которых быстрые, короткие рассчитывающие взгляды…

      Знаю, всё простится, долго в доме будет тихо, мама ляжет спать, взяв руку папы под безмятежное прекрасное лицо, а папа склонится к ней, и побегут по его лицу, сменяя друг друга, выражения обиженной любви и облегчающего примирения.

      Из глубины двора смотрит серый хромой журавль.

      Я не люблю тот дом в Талды-Кургане.

      Мне больно: и от того, что не люблю, и от того, что помню. Я стыжусь своего детства, мне хотелось бы другого.

      Смотрю на старика, и просится – «отец». Не знаю, смогу ли когда-нибудь назвать родителей Валентина «мамой» и «папой», чужие они мне почему-то, хотя помню их с детства. Мы ездили с Валентином к ним, и ещё был жив Павел во мне, помнила его прикосновения, как тайное, стыдное, и думала: чужие люди рядом со мной, и так меня любят…

      Но вот ведь ребёнок. От Валентина, его и мой, родной мне, плоть от плоти. Дом Валентина будет ему родным, родители его – родными, дом Павла – чужой.

      Но где же место для меня?

      Я мать, во мне всё это, как в лоне, былое и грядущее. Не от того ли тошнота? Несовместимо то, что было и что будет.

      Семя в лоне, как зерно в земле? За что мне эта мука: грешной входить в этот сад, ведь чистым он входит в меня.

      Скамья пуста. Над лугом туман, острый, чёрно и чётко очерченный угол изгороди. Тревожно, как будто с привычной домашней картины, засиженной мухами, сошел человек.

      Вдруг вижу странно близко в своём окне СКАЧАТЬ