Как было и как вспомнилось. Шесть вечеров с Игорем Шайтановым. Отсутствует

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Большой химической аудитории), обсуждали, цитировали. И опять-таки – больше с эстетической точки зрения, чем с политической. Игорь со вкусом рассказывал – как стихотворение – «Пародию на плохой детектив», акцентируя комическую остроту («Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек»), а обращаясь к песне «Она была в Париже», с филологическим шиком отмечал: «А ведь здесь реминисценции прежних песен автора: “Но я напрасно пел о полосе нейтральной – / Ей глубоко плевать, какие там цветы”».

      Реминисценции, цитаты, пародийные подтексты – это мы все обожали. Юлия Кристева еще не обнародовала термин intertextualité, а наша обыденная речь уже была до ужаса интертекстуальной. Задолго до Тимура Кибирова мы лепили цен-тоны из русской классики и советской эстрады. Задолго до Сорокина и Пелевина изобретали интерлингвистические каламбуры. Травестировали святыни Серебряного века. Ахматовское «А так как мне бумаги не хватило…» порой использовалось в контексте «раблезианского низа». А на арабо-изральский конфликт 1967 года наш однокурсник Боря Храмов реагировал репликой: «Меир-голдовы арапчата затевают опять возню» (ср. в «Поэме без героя»: «Мейерхольдовы арапчата затевают опять возню»; Голда Меир была тогда премьер-министром Израиля). Вот такое было изощренное филологическое балагурство, и не догадывались мы, что подобные игры можно было продать как «постмодернистские практики».

      Недооценили мы и наше филологическое новаторство в исследовании обсценной речи. На втором курсе у нас сложился кружок по изучению мата, оформленный как пародийный институт под названием НИИХМАТЬ (предложено учившимся тогда на филфаке будущим актером Михаилом Филипповым, который сам в работе не участвовал). Состоялось по крайней мере одно научное заседание, его вел «директор» Лев Соболев, а Борис Храмов докладывал о результатах своего изучения надписей на стенах туалетов. Его работу оценивали и Шайтанов, и Козинский. Потом я описал этот эпизод в «Романе с языком», отдав его вымышленному герою, а реальных однокурсников назвал по именам, но без фамилий. До сих пор страшно признаваться в такой крамольной деятельности: ведь Дмитрия Быкова с приятелем за выпуск юмористической газеты «Мать» (по сути – филологической первоапрельской шутки) арестовали аж в 1995 году! Почему нам тогда это сошло с рук – не знаю.

      Пора уже перейти к учебному процессу на филологическом факультете. Игорь учился на английском отделении, которое курировала довольно одиозная Ольга Сергеевна Ахманова. Впоследствии Вячеслав Всеволодович Иванов охарактеризует ее как авантюристку и конъюнктурщицу. Игорь в свое время отмечал ее непомерную амбициозность и склонность к самодурству, к беспричинному преследованию студентов. Литературоведческим семинаром, в котором молодой Шайтанов начал заниматься английским Возрождением, руководил Владимир Владимирович Рогов. Хотя он некоторое время был ахмановским зятем, это был человек совсем другого разлива – чистого и честного. Талантливый переводчик, мастер стихотворного экспромта. Игорь цитировал нам сочиненную СКАЧАТЬ