Здесь была Бритт-Мари. Фредрик Бакман

Чтение книги онлайн.

      Ингрид ни в чем не видела негатива. С позитивными людьми не поймешь – то ли их любят за позитивность, то ли они позитивны оттого, что их все любят. Сестра была на год старше Бритт-Мари и на пять сантиметров выше. Чтобы заслонить человека, пяти сантиметров вполне достаточно. Бритт-Мари соглашалась стоять в тени, она другого и не желала, потому что вообще желала для себя не очень много. Иногда так хотелось захотеть чего-нибудь по-настоящему, так сильно, чтобы невозможно было устоять. Чтобы ощутить жизнь. Но это быстро проходило.

      А Ингрид просто разрывали бесчисленные желания: ей хотелось стать певицей, хотелось славы, которая ее, разумеется, ожидала, и внимания парней из большого мира, а не обыкновенных мальчишек из их подъезда. Бритт-Мари, правда, и эти мальчишки казались слишком необыкновенными, чтобы рассчитывать на их внимание, но для сестры такой необыкновенности, кончено, мало.

      Мальчишки были братья – Альф и Кент. Дрались по любому поводу. Бритт-Мари этого не понимала. Она хвостом ходила за сестрой. Ингрид это вовсе не сердило. Наоборот. «Ты да я да мы с тобой, Бритт», – шептала она по ночам, когда рассказывала, как они будут жить в Париже, во дворце, полном прислуги. Она звала младшую сестру Бритт – по-американски. Было не очень понятно, зачем в Париже американское имя, но Бритт-Мари была не из тех, кто задает лишние вопросы.

      Вега не такая легкомысленная, но смех у нее, когда ее команда попадает по воротам (две банки из-под газировки под дождем на темной парковке), – это смех Ингрид. Ингрид тоже обожала играть. С такими людьми не поймешь: играют они лучше всех, потому что любят играть, или любят играть, потому что всегда выигрывают.

      Мяч с силой угодил по лицу невысокому рыжему парнишке, и тот шлепнулся в грязь. Бритт-Мари передернуло. Тот самый мяч, что ударил ее по голове. До того грязный, что хоть коли себе самой противостолбнячную сыворотку. Но от окна отойти невозможно – ведь Ингрид так любила футбол!

      Будь здесь Кент, он, разумеется, сказал бы, что ребята играют как бабы. Кент, говоря о чем-нибудь плохом, рано или поздно говорит – «как бабы». Хоть Бритт-Мари и не склонна к иронии, но тут ее сложно не уловить: единственный человек на площадке, который играет не как баба, – это девочка.