предметом рассмотрения в литературоведении. Среди теоретиков творчества есть, как известно, защитники теории воображения. Суть этой теории сводится к тому, что поэт сочиняет то, что приходит ему в голову, но что в действительности с ним никогда не происходило. С точки зрения защитников теории воображения творчество художников питается богатой фантазией, неиссякаемым воображением и, следовательно, художнику нет нужды в действительных переживаниях. Эта теория не выдерживает никакой критики, если попытаться её применить к М. Цветаевой. Она принадлежит к тем поэтам, кто каждую строку своих стихотворений оплачивает жаром и кровью своей души, всей своей судьбой. Описывать то, что не перечувствовано и не пережито, для М. Цветаевой означало бы самое худшее, что можно себе представить – фальшь. Фальшь она ненавидела всеми фибрами своей тонкой чувствительной души, чуткой ко всяческим проявлениям неискренности, лицемерия, ханжества. Современник М. Цветаевой Ж. Маритен сказал однажды, что произведение вскармливается опытом человека. М. Цветаева сказала примерно, то же самое, только по-другому, что поэт это равенство души и глагола. Опыт человека разнообразен, многосторонен, и в нём присутствует как добро, так и зло. Ж. Маритен утверждает, что «художник хочет вкусить всех плодов земли, попробовать из всех её сосудов и быть полностью обученным в опыте зла, чтобы затем питать им своё искусство». По Ж. Маритену, художник сознательно хочет иметь опыт зла. Отрицать это, значит, покривить душой. М. Цветаева думает точно так же, как и Ж. Маритен: «Блаженство полной отдачи стихии, будь то Любовь, Чума – или как ещё их там зовут. <…> Гибель поэта – отрешение от стихий. Проще сразу перерезать себе жилы» («Искусство при светет совести»). Примерно, то же самое говорил О. Уайльд, что не существует книг нравственных или безнравственных, а есть только хорошо написанные и плохо написанные, или, что для художника нравственная жизнь человека – лишь одна из тем его творчества. Марсель Пруст предполагал, что только действительно порочная жизнь может дать толчок к постановке нравственной проблемы, и эту проблему художник решает не в плане личной жизни, но в плане того, что для него является жизнью подлинной, и решение это – художественное. М. Пруст приводит пример великих учителей церкви, бывших в начале пути великими грешниками, познали грехи человечества, и, в конце концов, достигали святости. Получается, что художник не отрицает зло, всегда готов к злу, но не потому, что он зол по природе, а потому, что зло существует помимо воли художника, и его задача – испытать его, изучить его, использовать его в своём творчестве
На уровне обыденного сознания существует мнение, что большинство художников ведёт развратный образ жизни. Отповедь обывателю в своё время давали Ф. Ларошфуко, А. Пушкин, А. Шопенгауэр. Приведём высказывание германского философа: «Эти мерзавцы считают себя вправе притянуть его моральную личность пред своё судейское кресло,
СКАЧАТЬ
