Оставьте меня детям… Педагогические записи (сборник). Януш Корчак

Чтение книги онлайн.

      Вчера был сильный ветер и пыль. Прохожие щурились и заслоняли руками глаза.

      Я запомнил такой момент из путешествия на корабле. Маленькая девочка стоит на палубе, на фоне сапфирово-синего моря. Вдруг подул сильный ветер.

      Она зажмурилась, прикрыла глаза руками. Но из любопытства приоткрыла глаз и – о чудо! – в первый раз в жизни чистый ветер, не сыплет песком в глаза.

      Два раза девочка закрывала и открывала глаза, прежде чем поверила и оперлась о перила. И ветер трепал и расчесывал ей волосы. Она, изумленная, смело раскрыла глаза. Смущенно улыбнулась.

      Существует ветер без грязной пыли, но я об этом не знал. Не знал, что на свете существует чистый воздух. Теперь-то я знаю.

      Один мальчик, покидая Дом сирот, сказал мне:

      – Если бы не этот дом, я бы не знал, что есть на свете честные люди в мире, которые не воруют. Я не знаю, что можно говорить правду. Я не знаю, что есть в мире справедливые законы.

      План на нынешнее воскресенье.

      Утром на Дзельную, 39. По дороге к Кону[91].

      Я получил повестку: надо заплатить штраф за мое дело. Каждый месяц по пятьсот злотых. Письмо, отправленное в середине марта, пришло только вчера. Таким образом, вместе с сегодняшним днем (1 июня) придется принести тысячу пятьсот злотых. В случае невыполнения в срок – всю сумму сразу, то есть три тысячи или пять тысяч, я не помню.

      Главное, чтобы у меня приняли сберегательную книжку с вкладом на три тысячи. Я предлагал им ее во время допроса в Аллее Шуха. Я им это сам предложил, когда они спрашивали, может ли община внести за меня залог, чтобы я вышел из тюрьмы.

      – Ты не хочешь, чтобы за тебя заплатила община?

      – Нет, не хочу.

      Именно тогда они записали, что у меня в сберегательном банке есть три тысячи злотых.

      Пролетела пара богатых событиями недель.

      Я не писал, потому что Генек[92] заболел и некому якобы было перепечатывать на машинке мои откровения.

      Интересно, что я верил, что так оно и есть, хотя знал, что некоторые другие мальчики могли бы этим заняться вместо него.

      Было бы все совсем иначе, если бы я решился, что нужно обязательно писать каждый день. Так, как во время войны я писал Как любить ребенка, даже на биваках, когда мы останавливались на час-другой[93]. В Езерне даже Валентин взбунтовался:

      – Стоит ли все раскладывать на полчаса?

      А потом, в Киеве, – тоже обязательно каждый день.

      А сейчас у меня кончается тетрадь. И снова повод, чтобы и сегодня не писать, хотя сегодня я идеально выспался и выпил четыре стакана крепкого кофе. Правда. Из кофейной гущи, но, как я подозреваю, дополненной еще не заваренным молотым кофе.

      Пойдем на самообман: у меня нет бумаги. Буду читать Дидро, Жака-фаталиста.

      Наверное, я впервые забыл, что живу в десятом семилетии жизни. 7 × 9 = 63.

      С какой тревогой я ждал 2 × 7. Возможно, как раз тогда я услышал об этом впервые.

      Цыганская семерка, семь СКАЧАТЬ