Жизнь и судьба. Василий Гроссман

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Я даже огорчаться не смею. Я низшая секта, неприкасаемый. Слышал мой разговор с Колькой?

      – Не то, не то, – отмахнулся Абарчук, встал и вновь зашагал в сторону тамбура по проходу между нарами, и вновь до него доходили слова длинной, не имеющей конца беседы.

      – Борщ со свининкой и в будни, и в праздники.

      – У нее грудь, ты не поверишь.

      – А я по-простому – баранину с кашей, зачем мне ваши майонезы, граждане…

      Он снова вернулся к нарам Монидзе, присел, прислушался к разговору.

      Рубин говорил:

      – Я не понял его, почему он сказал: «Станешь композитором». А это он имел в виду стукачей – пишут оперу, ну оперуполномоченному.

      Монидзе, продолжая штопать, сказал:

      – Ну его к черту, стучать – последнее дело.

      – Как стучать? – сказал Абарчук. – Ты ведь коммунист.

      – Такой же, как ты, – ответил Монидзе, – бывший.

      – Я не бывший, – сказал Абарчук, – и ты не бывший.

      И опять Рубин обозлил его, высказав справедливое подозрение, которое всегда оскорбительней и тяжелей несправедливого:

      – Тут дело не в коммунизме. Надоели кукурузные помои три раза в день. Я этот суп видеть не могу. Это – за. А против – не хочется, чтобы ночью сделали темную, а утром нашли, как Орлова в уборной, спущенным в очко. Слышал мой разговор с Колькой Угаровым?

      – Головой вниз, ногами вверх! – сказал Монидзе и стал смеяться, должно быть потому, что смеяться было нечему.

      – Ты что ж, считаешь, мной руководят животные инстинкты? – спросил Абарчук и почувствовал истерическое желание ударить Рубина.

      Он снова сорвался с места и пошел по бараку.

      Конечно, надоела кукурузная болтушка. Сколько уж дней он гадает о грядущем обеде в день Октябрьской революции: рагу из овощей, макароны по-флотски, запеканка?

      Конечно, от оперуполномоченного многое зависит, и таинственны, туманны дорожки к высотам жизни – зав. баней, хлеборез. Ведь он может работать в лаборатории, – белый халат, заведующая вольнонаемная, не зависеть от уголовных, он может работать в плановом отделе, заведовать шахтой… Но Рубин не прав. Рубин хочет унизить, Рубин подрывает силу, ищет в человеке то, что воровски прокрадывается из подсознания. Рубин диверсант.

      Всю жизнь Абарчук был непримиримым к оппортунистам, ненавидел двурушников и социально чуждых.

      Его душевная сила, его вера были в праве суда. Он усомнился в жене и расстался с ней. Он не поверил, что она воспитает сына непоколебимым борцом, и он отказал сыну в своем имени. Он клеймил тех, кто колебался, презирал нытиков, проявлявших слабость маловеров. Он предавал суду итээровцев, тосковавших в Кузбассе по московским семьям. Он засудил сорок социально неясных рабочих, подавшихся со стройки в деревни. Он отрекся от мещанина отца.

      Сладко быть непоколебимым. Совершая суд, он утверждал свою внутреннюю силу, свой идеал, свою чистоту. В этом была его утеха, его вера. Он ни разу не уклонился от СКАЧАТЬ