Жизнь и судьба. Василий Гроссман

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ был особый человек, знаешь, особый. Все товарищу отдаст, шинель зимой с себя снимет, последний кусок хлеба товарищу отдаст. А умен, образованный. И чистых пролетарских кровей, сын керченского рыбака.

      Он оглянулся и наклонился к Неумолимову.

      – Помнишь, мы говорили, коммунисты в лагере должны создать организацию, помогать партии, а Абрашка Рубин спросил: «Кого же в секретари?» Вот его.

      – А я за тебя голосну, – сказал Неумолимов, – я его не знаю. Где найдешь его, – десять машин с людьми пошли на лагпункты, наверное, и он поехал.

      – Ничего, найдем, ах, Магар, Магар. Значит, спрашивал обо мне?

      Неумолимов сказал:

      – Чуть не забыл, зачем к тебе шел. Дай мне бумаги чистой. Вот память стала.

      – Письмо?

      – Нет, заявление Семе Буденному. На фронт буду проситься.

      – Не пустят.

      – Меня Сема помнит.

      – Политических в армию не берут. Вот дадут наши шахты больше угля, и за это бойцы спасибо скажут, там и твоя доля будет.

      – Я в войска хочу.

      – Тут Буденный не поможет. Я Сталину писал.

      – Не поможет? Шутишь, – Буденный! Иль тебе бумаги жалко? Я бы не стал просить, но мне в КВЧ бумаги не дают. Я свою норму использовал.

      – Ладно, дам листик, – сказал Абарчук.

      У него имелось немного бумаги, за которую он не должен был отчитываться. А в КВЧ бумагу давали счетом, и надо было потом показывать, на что Использована она.

      Вечером в бараке шла обычная жизнь.

      Старый кавалергард Тунгусов, моргая глазами, рассказывал бесконечную историю-роман: уголовные внимательно слушали, почесываясь, и одобрительно покачивали головами. Тунгусов плел путаную, замысловатую баланду, всаживая в нее имена знакомых балерин, знаменитого Лоуренса, описания дворцов, события из жизни трех мушкетеров, плавание жюль-верновского Наутилуса.

      – Постой, постой, – сказал один из слушателей, – как же она перешла границу Персии, ты вчера говорил – ее легавые отравили?

      Тунгусов помолчал, кротко посмотрел на критика, потом бойко проговорил:

      – Положение Надин лишь казалось безнадежным. Усилия тибетского врача, влившего в ее полуоткрытые губы несколько капель драгоценного отвара, добытого из синих высокогорных трав, вернули ей жизнь. К утру она настолько оправилась, что могла передвигаться по комнате без посторонней помощи. Силы возвращались к ней.

      Объяснение удовлетворило слушателей.

      – Ясно… дуй дальше, – сказали они.

      В углу, который назывался – колхозный сектор, хохотали, слушая старого глупостника, немецкого старосту Гасюченко, нараспев говорящего похабные частушки:

      – Гол сыдор, макотер

      Дид на печки…

      Дальше шли такие рифмы, что слушатели изнемогали от смеха. Страдающий от грыжи московский журналист и писатель, добрый, умный и робкий человек, медленно жевал белый сухарь – он накануне получил посылку от жены. Видимо, вкус и хруст сухаря напоминали СКАЧАТЬ