Утешительная партия игры в петанк. Анна Гавальда

Чтение книги онлайн.

      – Нет.

      – Господи! И чему вас только в школе учат? Я ей бредил, этой песней! Бредил! Кажется, даже кассету испортил, из-за того что без конца перематывал…

      – И что же в ней было такого выдающегося?

      – Уф, даже и не знаю… Надо бы послушать ее сейчас, насколько помню, она была про парня, который пишет одному своему старому другу… Тот когда-то увел у него жену, и он говорит ему, что, кажется, простил… Что-то там еще было про прядь волос и мне… да ведь я же ни к одной девушке подойти не смел, я был такой увалень, неловкий, несуразный, к тому же угрюмый, ну просто до слез, так вот мне эта история казалась супер, гиперсексуальной… В общем, словно бы для меня написанной…

      Я смеялся.

      – Я тебе больше скажу… Я тогда выпросил у отца его старенький Burberry, хотел его перекрасить в синий, но из этого ни черта не вышло. Цвет получился гнуснейший: мутно-зеленый. Прямо срань гусиная! Ты даже не представляешь…

      Теперь смеялась она.

      – Ты думаешь, это меня остановило? Как бы не так. Я напяливал его, поднимал воротник, хлястик по ветру, руки в рваные карманы и вперед…

      Я изобразил ей шута горохового, которым был тогда. Питер Селлерс[8] в свои лучшие годы.

      – …таинственный, неуловимый, широким шагом рассекая толпу, а главное – в упор не замечая якобы косившихся на меня людей, которым, впрочем, не было до меня никакого дела. Ха! Думаю, папаша Коэн в своем дзен-буддийском ашраме на Лысой горе очень бы позабавился, увидь он меня, уж можешь мне поверить!

      – А что с ним стало?

      – Ну-у… Вроде он еще не умер…

      – Да нет – с плащом…

      – А, плащ-то! Канул в Лету… Как и все остальное… Спроси вечером у Клер, может быть, она помнит.

      – Ладно… Песню я тебе скачаю…

      Я нахмурился.

      – Эй, ты чего? Только, пожалуйста, не надо меня грузить! Твой Коэн не обеднеет.

      – Ты же прекрасно знаешь, что дело не в деньгах… Все гораздо серьезнее…

      – Стоп. Знаю. Все уши прожужжал. Если на свете не останется художников, не будет и нас и все такое.

      – Вот именно. То есть мы будем, но наши души умрут. О, смотри, как кстати!

      Мы оказались напротив «Жибера».[9]

      – Заходи, куплю тебе его, мой прекрасный мутно-зеленый плащ…