условны). Последние как-то особенно яростно нападали в своих статьях на «правозащитников» и других представителей международных организаций, обвиняя их в некой ангажированности, предвзятости в отношении к «режиму», разжигании социальной розни и других неблаговидных деяниях. Вместе с тем, наблюдая по телевидению людей, представлявших эти организации, у меня складывалось вполне благоприятное впечатление. Да и идея международного мониторинга такой деликатной вещи как права человека в стране, где люди очень долго рассматривались властью как расходный материал истории, казалась вполне разумной. Зная отношение к обычным людям в тюрьмах, детям в детских домах, старикам в домах престарелых и больницах; прекрасно помня то, что в стране обычной практикой было объявление сумасшедшими любых чуть-чуть по-другому мыслящих (а чаще просто мыслящих) людей; не говоря уж о том, что такие понятия как свобода творчества в России – вещь в принципе не существующая, если не считать за проявление таковой матерных частушек и похабных песен на радио «Шансон», одним словом, принимая все это во внимание, я была уверена, что как раз появление в нашей стране «защитников прав человека», не связанных с властью, было главной победой для всех нас и единственным условием для того, чтобы кто-то из тех, кого в России испокон веку называли «человек», останется здесь и не уедет после падения «железного занавеса». Для меня лично это было единственным условием, при котором я вернулась из-за границы в 2001 году. Я прекрасно понимала, что интеллектуальный уровень власти крайне низок, страна держится за счет старых, наработанных веками связей и тех людей, которые еще помнили, что такое война и которые не за страх, а за совесть боролись за то, чтобы государство сохранилось хотя бы и в «урезанном» виде. Когда я приехала, для меня было вполне очевидно, что центробежные силы нарастают, так как все меньше среди управляющей «элиты» оставалось людей, которых интересовала судьба страны, и которые не относились к ее разрушению как к неизбежности. Вряд ли кого-то из власть предержащих особо волновали права человека в такой ситуации. Но особенно ясно это стало, когда я пришла на работу в архивную службу, особо пояснять не буду, скажу кратко: такого мародерства я в своей жизни не видела никогда. Если люди, обязанные отвечать за сохранность такой!!! государственной собственности, были первыми, кто ее продавал и вывозил за границу, способствовал всем безобразиям, которые там творились, то судьба государства их уж точно не волновала.
Здесь хотела бы дать краткое пояснение, чтобы было понятно, что такое нарушение прав обычного человека в архивном деле. Для получения пенсии гражданин приходит в архив, или сам пенсионный фонд работает непосредственно в архиве с документами предприятий, с одной целью – подтвердить рабочий стаж. Если директор архива не проследит за тем, чтобы любое закрывающееся предприятие сдавало свои документы на хранение в полном порядке, то люди, работавшие на нем, впоследствии не смогут получить подтверждение о своем трудовом
СКАЧАТЬ
