Услышь нас, Боже. Малькольм Лаури

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ другому, какую тяжелую долгую епитимью назначил Старому Мореходу Полярный дух, возвращающийся ныне к югу.

      …Но мне снится смерть, жуткий сон, этакий «Гран-Гиньоль»[23], безосновательный театр ужасов, однако настолько живой и яркий, будто в этом пугающем сновидении заключена некая реальная и осязаемая угроза, или пророчество, или предостережение; сперва происходит размежевание, я – это не я. Я – Мартин Трамбо. Но я – не Мартин Трамбо да и, пожалуй, не Фермин, я – просто голос, но голос, наделенный физическими ощущениями, я вхожу в тесное пространство, которое можно сравнить только с… нет, не буду сравнивать… пространство с зубами, что плотно смыкаются у меня за спиной, и в то же время – совершенно необъяснимо – все это похоже на прохождение через Панамский канал, когда за спиной закрывается шлюз, все-таки шлюз, а не зубы, в каком-то смысле я теперь корабль, но также и голос, и Мартин Трамбо, теперь я – я или он – в царстве смерти, и это царство незамысловато населено белыми безносыми шлюхами и шелудивыми уродами с опухшими лицами, что от прикосновения расползаются на кусочки, как размокшие в море газеты; сама Смерть – отвратительная, краснощекая тюремщица с отстреленной половиной лица и одной раздробленной ногой, чьи ошметки так и торчат «в небрежении» (потому что она извиняется за свой расхристанный вид); Смерть, старшая надзирательница в тюрьме, ведет его, или меня, или корабль через ворота прямо в кембриджский колледж Святой Екатерины и в ту самую комнату (не знаю, что это значит), но у Смерти, хоть она и страшна, нежный, ласковый голос, даже приятный на свой ужасный манер; она говорит, очень жаль, что я уже видел «все представление», и мне вспоминается водевильная сцена на входе, а именно движущиеся (как эскалаторы) стулья, на которых сидели, словно в кафетерии, какие-то жуткие духи или упыри и как будто и вправду давали какое-то представление: Смерть говорит, это значит, что я обречен, и дает мне еще 40 дней жизни, по-моему – очень щедро. Как душе выдержать такой удар и остаться в живых? Человек, точно игрушечный кораблик, запущенный в море. Трудно поверить, что этот злой, отвратительный сон порожден самой истомленной душой, страстно молящей своего бессовестного обладателя об очищении. Но так и есть.

      Наверное, я съел что-то не то, несмотря на хвалебные речи по адресу французской кухни.

      Мореход очнулся, и возобновляется ему назначенная епитимья.

      Мартин проснулся в слезах, только теперь осознав, что питает такую страсть к ветру и восходу солнца.

      Sí, hombre[24], это текила.

      (Мне, вскочившему с утра пораньше и уже постиравшему рубашку, это кажется просто смешным.)

      …Я – старший стюард своей судьбы, я – кочегар своей души.

      Ничто не сравнится с беспредельной тоской, опустошением и убожеством подобного путешествия. (Хотя все культурно и очень достойно, экипаж – лучший из возможных, еда выше всяких похвал и т. д. И супруги Трамбо, безусловно, чертовски приятно проводят время и т. д., и т. п.)

      Он презирает тварей, порожденных Спокойствием.

      Буревестник, СКАЧАТЬ