Российский колокол № 3–4 (35) 2022. Литературно-художественный журнал

Чтение книги онлайн.

      Сколько их проявилось на русских страницах!

      Мелкие и смешные, неудачливые и затерянные в толпе, чудаковатые и несчастные, они представляли собой пестрые калейдоскопы тогдашних людей; и Яков Петрович не являлся исключением.

      Вот он бестолково топчется целый день по делам, сидит у доктора, то отказывается принимать лечение, то соглашается на лекарства, потом бессмысленно перемещается по городу – этому умышленному городу с его архитектурными ущельями…

      Впрочем, почему бессмысленно? Смысл в том, чтобы встретить себя самого – Якова Петровича Голядкина, свою худшую часть, которая постепенно возобладает.

      Однако и хорошая-то не очень хороша: тут даже не маленький человек, а козявка какая-то…

      Очень реальная козявка, не отступающая от реалистических правил изображения действительности.

      Все серо-черное, мчащееся куда-то; вяло бормочущий двойник, постепенно забирающий жизнь основного персонажа…

      В каждом из нас живет такой – и тут уж ничего не попишешь.

      Однако зафиксированного словесно не отменишь, и бегут Яковы Петровичи Голядкины, соревнуясь, бегут, опережая друг друга, не зная, кто победит.

      Щекаст, но едва ли розовощек – он выходит на сцену, хотя стоит сбоку, теребя края малинового занавеса…

      Он совсем не оптимистичен и заранее просит денег в долг ему не давать; да и фамилия его – Фердыщенко – топорщится нелепо.

      Он введен как функция, хотя и выглядит как человек: его миссия – разбередить в вас худое, заставить его показаться, проявиться на свету, дабы стыд прожег кислотой сознание…

      Что такое покаяние?

      О! это вовсе не разбивание лба об церковный пол с последующим повторением всех жизненных гадостей, на какие только вы способны.

      Покаяние – это осмысление плохого, с тем чтобы не повторялось оно, отпустило из плена.

      И вот тут необходим метафизический Фердыщенко, который обязательно выйдет на сцену, ежели у вас совсем не атрофирована совесть.

      Да, разумеется, можно вспомнить многочисленные истории маугли – не того романтизированного Киплингом мальчика, но подлинных – сотню или две, – росших среди зверей и не имевших представления о совести; но ведь заложена она в нас, впечатана во внутренний состав, только толчки нужны, чтобы проснулась…

      Если становится меньше и меньше таких воспитательных толчков, люди деформируются, расчеловечиваясь.

      Что и наблюдаем сегодня.

      Так что не хватает Фердыщенко, и помощнее чтобы был, настойчивей требовал исцеляющих воспоминаний…

      Страшно быть смешным, саднящее постоянное нечто разъедает душу, и сам себя таким считаешь: смешным, нелепым…

      Сколько таковых вписано в жизнь: ратоборствовать с реальностью сил не дали, и доказывать ей, что ты не такой, – не получится…

      Узел закрутится туго, как на любой странице Достоевского: СКАЧАТЬ