Веселые виндзорские кумушки. Уильям Шекспир

Чтение книги онлайн.

      Вильям Педж, маленький сын Педжа.

      Фентон, дворянин.

      Шеллоу[1], судья.

      Слендер[2], племянник судьи.

      Сэр Гью Эванс, уэльский пастор.

      Доктор Кайус, французский врач.

      Хозяин гостиницы «Подвязка».

      Бардольф, Пистоль[3], Ним, плуты, прихлебатели Фальстафа.

      Робин, паж Фальстафа.

      Питер Симпль[4], слуга Слендера.

      Регби, слуга доктора Кайуса

      Мистрис Куикли[5], служанка доктора Кайуса.

      Слуги Педжа, Форда и прочие.

      Место действия: Виндзор и его окрестности.

      Акт I

      Сцена 1

      Виндзор, перед домом Педжа.

      Шеллоу, Слендер и сэр Гью Эванс.

      Шеллоу. И не уговаривайте меня, ваше преподобие, я это дело до Звездной палаты[6] доведу. Да будь он хоть двадцать раз сэр Джон Фальстаф, – я ему не позволю оскорблять Роберта Шеллоу, эсквайра.

      Слендер. Графства Глостерского мирового судью и coram[7].

      Шеллоу. Да, племянник Слендер, и custalorum.

      Слендер. Да, и ratolorum, сверх того, и природный дворянин, ваше преподобие, который подписывается armigero[8]. Да, на всех счетах, приказах, квитанциях, обязательствах: armigero!

      Шеллоу. Да, именно, так и подписываюсь – и вот уж триста лет так подписываюсь!

      Слендер. И все его потомки, скончавшиеся до него, так подписывались, и все его предки, которые появятся после него, будут иметь право так подписываться, и все они имеют право на своей гербовой мантии ставить дюжину белых ершей.

      Шеллоу. Это старая мантия!

      Эванс. Дюжина белых вшей очень идет к старой мантии: это животные человеку привычные и означают любовь.

      Шеллоу. Ерш-то – еще рыбешка мелкая, а вот старая мантия – это уж рыба покрупней.

      Слендер. А я могу занять одну из частей щита?

      Шеллоу. Можешь, когда вступишь в брак.

      Эванс. Тогда ваш герб, действительно, станет бракованным.

      Шеллоу. Ничуть не бывало!

      Эванс. Клянусь Богом, так: если он заберет из вашего герба одну четверть, так у вас, по самому простому моему расчету, останется всего три четверти. Но не в этом дело! Если сэр Джон Фальстаф нанес вам оскорбление, я, как представитель церкви, рад буду со всем моим благожелательством установить между вами согласие и мир.

      Шеллоу. Об этом Государственный совет услышит; это бунт!

      Эванс. Совету непристойно об этом слушать: в бунте нет страха Божьего. Совету уместно слушать о страхе Божием, а вовсе не о бунтах, – примите это к сведению.

      Шеллоу. Га! Будь я помоложе, это дело кончилось бы мечом.

      Эванс. Лучше пусть друзья вместо мечей покончат это дело. Есть и еще некое соображение в моем мозгу, которое может привести к благим последствиям: существует Анна Педж, то есть дочь мистера Джорджа Педжа, то есть прекраснейшая девица.

      Слендер. Мисс Анна Педж. У нее каштановые волосы и такой тонкий женственный голос.

      Эванс. Вот она-то и есть наилучшая особа в мире, какой только вы могли бы пожелать; при этом семьсот фунтов наличными, и золото, и серебро – все это завещано дедом на смертном одре (пошли ему Господь радостное воскресение!). Она это получит, если доживет до семнадцати лет. Вот было бы прекрасным делом: забыть все наши ссоры и раздоры и уладить свадьбу между мистером Эбремом и мисс Анной Педж.

      Шеллоу. Так дед завещал ей семьсот фунтов?

      Эванс. Да, а отец оставит ей еще получше капиталец.

      Шеллоу. Я знаю эту молодую девицу: она от природы хорошо одарена.

      Эванс. Еще бы не хорошо! Семьсот фунтов и надежды в будущем!

      Шеллоу. Что ж, отлично, отправимся к почтенному Педжу. А Фальстаф там?

      Эванс. СКАЧАТЬ