Люба Украина. Долгий путь к себе. Владислав Бахревский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Вспомнила молва Вишневецкого, Иеремию. Князь над лирником казнь учинил. Лирник тоже за Пороги звал народ. Отрезал палач Пшунка при всем честном народе язык лирнику, а на лоб печать каленую приложил. Говорили, похвалялся князь Иеремия: ни один лирник, ни один ходок с письмами не посмеет сунуться на Лубенщину – вотчину Вишневецких.

      Дошел сей слух до Степаниды.

      6

      Иван Пшунка стоял перед князем Иеремией. Огромный детина – хозяин рук своих – перед маленьким человеком, у которого каждый волосок был заряжен жаждой власти.

      – Запомни, – сказал князь и дотронулся длинными тонкими пальцами до золотого распятия на стене, – все, что творят люди, записано в книге скрижалей. Бывают времена, когда людям достаточно слова, чтоб они вернулись на путь истины. Тогда говорят священники. Нынче Бог послал нам другие времена. Не слово, а дыба может образумить людей. Прояви все свое искусство, но устраши толпу. Пролей кровь одного из тысячи, ибо иначе прольется кровь многих тысяч ни в чем не повинных людей. Вся надежда на тебя, Пшунка.

      Иван поклонился.

      – Ваша милость, бабу какую-то поймали с воровскими письмами. Как с бабой быть?

      – Казнить при народе. Наилютейше! Пусть все знают: никому пощады не будет – ни женщинам, ни детям, ибо, если разразится бунт, первыми его жертвами будут младенцы и женщины. Постарайся, Пшунка.

      – Будет исполнено, ваша милость.

      7

      Толпа стояла, зажатая железным каре воинства князя Вишневецкого. Пшунка, в красной дьявольской одежде, пламенел на помосте, сбросив с головы капюшон. Одна слава его повергала жертву в бесчувствие.

      Женщину привели в мешке.

      – Здравствуй, голубка! – сказал он ей, взяв за плечи и легонько перекрутив, прикидывая, к чему жертва более подходит. – Начнем с гусака, пожалуй. Головку твою прижму досками и ручки тоже. Повисишь, повизжишь, если силенок хватит. Шейку тебе вытянет, росточком-то не удалась.

      Повернул жертву спиной к себе, одним движением вытряхнул из мешка, другим разодрал надвое белую смертную рубаху.

      Рубаха поползла вниз, обнажая тело.

      – Холодно! Холодно! – забилась в истерике баба в толпе.

      – Морозно! – согласился Пшунка. – Но я моей голубке не дам озябнуть. Я, пожалуй, для начала-то звездочками калеными ее помечу.

      Пошел к жаровне, огонь в которой поддерживали двое помощников старшего палача.

      Взял рукавицей раскаленные добела щипцы и широким кругом по всему помосту, заставляя толпу заходиться в ужасе, пошел к жертве и – встал перед нею лицом к лицу.

      – Степанида!

      Уронил щипцы, подбежал к девушке, поднял с полу белый балахон, накинул ей на плечи. Содрал с себя красный кафтан, завернул в него Степаниду.

      – Это он! – кричал, неистово тыча кулаком в дворцовое окно, через которое за казнью наблюдал Вишневецкий. – Это он купил мою душу! Люди, простите!.. СКАЧАТЬ