Заступник земли Русской. Сергий Радонежский и Куликовская битва в русской классике. Сборник

Чтение книги онлайн.

      – Тише!.. Не кричи, – промолвил он. – А о сем и думать нельзя. Он только и скажет одно: знать ничего не знаю, ведать не ведаю, мало ль, дескать, тебе наговорили! А тебя за продерзости он еще в подклеть запрет. И ничего ты не сделаешь, потому пока тебе двадцати годов нет, он здесь хозяин. А в подклети они тебя и заморят. Нет, пока что надобно тебе отсюдова уйти. Это уж, как люблю тебя, говорю.

      – Покидать кров родимый? Из-за чего?

      – Чтоб жизнь спасти. Пройдет мало времени, вернешься сюда хозяином и Некомата прогонишь. А пока послушайся – уезжай.

      – Куда уехать? – грустно промолвил молодой человек.

      – Ты вот что, не печалься, не убивайся, – сказал Большерук, и голос его задрожал, – всякому Господь испытанье посылает. И тебе тоже… Ты не бойся, а на Бога надейся. Я ж тебя не оставлю: какую могу, завсегда помощь окажу. Сам знаешь, люб ты мне, как сын родной. Поедем мы, родненький, отсель, времени не вадя. У тебя в Рязани дядя живет, отца твоего брат родной. Лет десяток, как он от Москвы к рязанскому князю отъехал… Вот мы к нему и будем путь держать.

      – Из своего дома бежать. Матушка! Кабы встала ты из своего гроба… – как стон вырвалось у юноши.

      Он тяжело опустился на лавку и сжал руками виски. Все существо его было полно горем и негодованием.

      Хотелось бы кинуться к отчиму, назвать его злодеем и с позором выгнать его из дому.

      Но он сознавал, что пестун прав, что этого сделать невозможно, что только ему же хуже будет.

      Приходилось покоряться необходимости.

      Приходилось покидать родной дом, могилу матери и ехать за тридевять земель, чтобы укрыться от козней.

      Этого требовало благоразумие.

      Это казалось единственным средством спасения.

      Лицо матери, как живое, стало перед ним.

      Доброе лицо с ласковым, кротким взглядом.

      И рядом другое – угрюмое лицо отчима, с глазами, в которых застыло выражение подозрительности и затаенной злобы.

      – Ты не убивайся, родненький, говорю, – бормотал между тем Матвеич. – Ну что ж, у дяденьки поживешь годик, а там вернешься. Дяденька родной, не обидит. А я все приготовлю – и коней, и запасец. Прихватим и верного человека… Знаешь Андрона, племяша моего? Помолимся Богу, да и в путь. Как стемнеет, я лошадок выведу за изгородь к огороду. Тихохонько сядем на коней – и след наш простыл.

      Юноша поднял голову.

      – Хорошо, – сказал он, – знать, Божья воля. Я согласен… Сегодня же ночью едем.

      – Ну вот и ладно, и отлично. Я коников приготовлю и обо всем позабочусь, спокоен будь. А близко к полуночи выберись за огород. Понимаешь, я рад-радешенек: от погибели, родной, спасешься. Нешто сладко под нож злодеев голову подставлять. Даже сие и грех. Это вроде как на себя самому руки наложить. Так едем сегодня! Я и Андрону скажу.

      А теперь надобно наутек от тебя, пока все спят: заприметят, так, пожалуй, еще догадаются. Прощай пока, соколик! Все я изготовлю.

СКАЧАТЬ