Неразменный рубль: Повести и рассказы. Николай Лесков

Чтение книги онлайн.

      Костик прыгнул на пол, схватил за руку сестру и дернул ее к двери.

      – Э! стой, дядя, не балуй! – сказала кузнечиха. – У меня ведь вон тридцать соколов рядом, в одном дворе. Только крикну, так дадут другу любезному такое мяло, что теплей летошнего. Не узнаешь, на какой бок переворачиваться.

      Костику были знакомы кулаки гостомльских ямщиков. Он вспомнил прошлогоднюю ссору с ними на ярмарке и выпустил из своей руки сестрину руку.

      – Нет, уж пусти меня, Авдотьюшка, – проговорила Настя, затрясшаяся от угрозы кузнечихи, – пусти, милая, поеду; все равно.

      – Я тебя сама отвезу.

      – Нет, пусти, пусти, – повторяла Настя, боявшаяся за строптивого брата, и сама тянула его за рукав к двери.

      Кузнечиха пожала плечами и сказала:

      – Ну, коли на то твоя воля, я тебе не перечу.

      – Прощай, прощай! – повторила Настя и вышла за двери.

      – Благодарим на угощении, на ласке! – язвительно сказал Костик и вышел вслед за сестрою.

      – Не на чем, голубчик! – спокойно ответила Авдотья.

      Сани заскрипели по снегу, а на дворе еще было темно.

      – Иззяб ты? – спросила кузнечиха мужа.

      – Спать хочется.

      – Ступай на печь.

      – Надо пойти вороты запереть.

      – Ложись, я запру.

      Кузнец полез на печку, а жена вышла на двор в одной рубахе и в красной шерстяной юбке. Вернувшись со двора, она погасила каганец и, сказав: «Как холодно!», прыгнула к мужу на печку.

      – Зазнобилась? – спросил жену кузнец.

      – Холодно смерть, – отвечала Авдотья.

      Костик уехал с барином в Орел. Говорили, что они уехали на целую неделю, а может, и больше. На хуторе все ходило веселее. Барин у них был не лихой человек, и над ним даже не смеялись, потому что он был из духовных, знал народ и умел с ним сделываться. Сначала он, по барыниному настоянию, хотел было произвести две реформы в нравах своих подданных, то есть запретить ребятишкам звать мужиков и баб полуименем, а девкам вменить в обязанность носить юбки; но обе эти реформы не принялись. На первую мужики отвечали, что это делается по простоте, что все у нас друг друга зовут полуименами: Данилка-дядя, тетка Аришка и т. п. Либо полуименем, либо по одному отчеству, а полным крещеным именем редко кого называют. А относительно девичьих нарядов сказали, что девки на Гостомле «спокона века» ходили в одних вышитых рубашках и что это ничему не вредит; что умная девка и в одной рубашке будет девкою, а зрячая, во что ее ни одень, прогорит, духом.

      – Да не то, ребятушки! а ведь нехорошо смотреть-то на большую девку, как идет в одной рубашке, – говорил барин.

      – А ты, Митрий Семеныч, не гляди, коли нехорошо тебе показывается, – отвечали мужики.

      Так барин отказался от своих реформ и не только сам привык звать мужиков либо Васильичами да Ивановичами, либо Данилками, но даже сам пристально смотрел вслед девкам, когда они летом проходили мимо окон в белоснежных рубахах с красными прошвами. Однако на хуторе очень СКАЧАТЬ