В сумраке зеркала. Сергей Анатольевич Кулаков

Чтение книги онлайн.

      Розер – капельмейстер;

      Эммануил Шиканедер – певец и руководитель театра;

      Реджина Стринатакки – скрипачка;

      Катарина Кавальери – певица;

      Дайнер – трактирщик;

      Ляйтгеб – сыроторговец;

      Иозефа – служанка;

      1-ый могильщик;

      2-ой могильщик;

      1

      1781 год. Богато убранная комната в доме Сальери. Гости Сальери – знатные аристократы Вены.

      Сальери: Мюнхенская опера Моцарта и вправду имела успех?

      Цинцендорф: Курфюрст пфальский и баварский остался доволен. Он удивлялся, как такие большие мысли могли уместиться в маленькой голове этого Моцарта.

      Ван Свитен: Все были в восторге…

      Зейлер: Господа, Вы слышали историю, которая произошла между Моцартом и оберкамергером архиепископа Зальцбуржского?

      Присутствующие говорят, либо показывают, что им ничего не известно.

      Зейлер: Как?

      Цинцендорф: Что же стряслось?

      Зейлер: Моцарт принёс прошение об отставке. Граф знал, что архиепископ зол на музыканта, и резко обошёлся с Моцартом. Мало того, когда тот уходил, граф Арко подскочил и закатил ему пинка.

      Сальери: Какое варварство!

      Цинцендорф: Нынешние слуги напрашиваются на грубость! Впрочем, Арко – болван.

      Ван Свитен: Что же Моцарт?

      Зейлер: Пинок – не удар шпагой!

      Розенберг: Многие приглашают нынче господина Моцарта…

      Ван Свитен: На днях я записался на его академию и в списке был далеко не первым.

      В комнату входит слуга, подходит к Сальери, что-то говорит ему.

      Сальери: Господа, я позабыл о сюрпризе: моё новое сочинение исполнит госпожа Кавальери, а я

      попробую скромно аккомпанировать нашей знаменитой певице.

      Розенберг: Ах, Сальери, Сальери, как Вы можете говорить о каких-то низких вещах и забыть о музыке?

      Все уходят. Остаются Ван Свитен и Зейлер.

      Зейлер: Вы видели лицо Сальери, когда Вы, барон, стали нахваливать оперу Моцарта?

      Ван Свитен: Думаете, Сальери завидует?

      Зейлер: Зачем Сальери завидовать? Успех его музыки у императора и при дворе столь велик, а итальянец так умело пользуется этим успехом, что никто из придворных музыкантов, не может составить конкуренции Сальери, не говоря уже о провинциальном музыканте. Однако, господина итальянца задевает, когда в его присутствии начинают хвалить другого музыканта и, по-человечески, я его понимаю.

      Ван Свитен: Моцарта хвалят многие в Вене…

      Зейлер: Любовь и ненависть Вены не значат ничего, если они не рождаются в Гофбурге, а мнение Гофбурга зависит от одного человека! Сальери умеет пользоваться доверием этого человека… Впрочем, с Вашим именем и состоянием, какое Вам дело до Сальери?

      Ван Свитен: Граф, мы, кажется, слишком долго беседуем; не истолковали бы наше отсутствие превратно.

      Зейлер: Мне приятно убедиться, что Вы умный человек.

      Уходят. Где-то вдали раздаются звуки, точно кто-то пробует инструмент. В комнату входит слуга и тушит освещение.

      2

      Зажигается свет. На кровати подскакивает и садится человек. Он не вполне проснулся и глядит сонным взглядом в одну точку, затем пытается напеть мелодию, но путается, мотает головой и валится на подушку.

      Комната очень бедная. Кажется, что клавесин попал сюда случайно. Повсюду бумаги и одежда. Человек опять садится на кровати, прижав руку ко лбу, задумывается. Пальцы начинают нервно постукивать по лбу, двигаются, сжимаясь и разжимаясь. Человек напевает мелодию. Теперь он остаётся доволен, поднимается с кровати, босиком идёт к столу. В это время, в завешенную занавеской дверь стучатся.

      Женский голос: Господин Моцарт, к Вам пришли.

      Моцарт: Кто ещё в такую рань?

      В комнату проходит человек в дорожном камзоле, парике, с треугольной шляпой в руках.

      Леопольд: Да уж почти полдень, ты заспался, мой мальчик!

      Моцарт: Папа!