Название: Все себя дурно ведут
Автор: Лесли М.М. Блюм
Издательство: Издательство АСТ
Жанр: Биографии и Мемуары
isbn:
isbn:
«Роман с замужней женщиной безопасен», – признавался он[324].
До тех пор их роман имел некоторое сходство с отношениями церкви и государства. Леб и Кэннелл даже жили в соседних квартирах, разделенные хлипкой стеной. Как и с Хемингуэем, отношения Леба с Кэннелл казались потенциально взрывоопасными.
Леб и Кэннелл начали бывать у Хемингуэя и Хэдли в квартире над лесопилкой; две пары виделись несколько раз в неделю, иногда ужинали вместе, порой играли в теннис. Кэннелл сразу же невзлюбила Хемингуэя.
«Я мгновенно поняла, что Эрнест ненадежен и непредсказуем», – позднее утверждала она и добавляла, что заметила «признаки слабости в его запястьях и щиколотках»[325]. Ее озадачивало то, что Леб поклонялся Хемингуэю, как кумиру. «Несомненно, Хема он воспринимает как некий идеал», – полагала она[326].
Вместе с тем Кэннелл любила и уважала Хэдли, хотя условия жизни Хемингуэев вызывали у нее отвращение. Броская эффектность Кэннелл только подчеркивала нищенский вид Хэдли.
«Одежда сваливается с нее, – говорила Кэннелл Лебу. – Ей даже на улицу выйти не в чем»[327]. Если Хемингуэю и удавалось окружить свою жизнь над лесопилкой неким ореолом чистого романтизма, то Кэннелл даже не пыталась найти его. Это Хемингуэй виноват в том, что Хэдли ходит в лохмотьях, твердила она, и добавляла, что Хэдли «настоящая дура, если терпит это»[328]. Ведь они живут на деньги Хэдли, указывала Кэннелл, – точнее, то, что от них осталось.
Кэннелл буквально превратила Хэдли в любимую игрушку, которую брала с собой, бродя по магазинам и антикварным лавкам. «Все девушки, следящие за модой, коллекционировали серьги», – вспоминала она тренд, который, вероятно, имел такое же отношение к Хэдли, как мода на отстрел сибирских тигров[329]. Все эти прогулки Кэннелл устраивала в том числе и для того, чтобы позлить Хемингуэя. Ей доставляло удовольствие быть «дурным примером для безропотной жены»[330].
Только одно качество примиряло Кэннелл с Хемингуэем: он любил кошек. Вскоре она подарила им кота, которого назвали Пушком[331]. Через некоторое время Кэннелл столкнулась в кафе с Хемингуэем, который был явно подавлен.
«У меня лишь одно утешение в жизни», – сообщил он.
Она СКАЧАТЬ
323
«Алиментная банда»: Джимми Чартерс, «Вот это место: мемуары о Монпарнасе» (Jimmie Charters, This Must Be the Place: Memoirs of Montparnasse, Hugh Ford, ed., New York: Collier Books, 1989), стр. 19.
324
«Роман с…»: Гарольд Леб, «Как это было» (Harold Loeb, The Way It Was, New York: Criterion Books, 1959), стр. 78.
325
«Я мгновенно поняла…» и «признаки слабости…»: Кэтлин Кэннелл, «Сцены с героем», приводится по изданию «Хемингуэй и закат», под ред. Бертрама Д. Сарасона (ed. Bertram D. Sarason, Hemingway and the Sun Set, Washington, D.C.: NCR/Microcard Editions, 1972), стр. 145.
326
«Несомненно, Хема…»: там же, стр. 147.
327
«Одежда сваливается…»: Гарольд Леб, «Как это было» (Harold Loeb, The Way It Was, New York: Criterion Books, 1959), стр. 207.
328
«Настоящая дура…»: там же, стр. 207.
329
«Девушки…»: Кэтлин Кэннелл, «Сцены с героем», приводится по изданию «Хемингуэй и закат», под ред. Бертрама Д. Сарасона (ed. Bertram D. Sarason, Hemingway and the Sun Set, Washington, D.C.: NCR/Microcard Editions, 1972), стр. 145.
330
«Дурным примером…»: Карлос Бейкер, «Эрнест Хемингуэй: история жизни» (Carlos Baker, Ernest Hemingway: A Life Story, New York: Charles Scribner's Sons, 1969), стр. 124.
331
Биограф Бертрам Сарасон сообщал, что десятилетия спустя Кэннелл и Леб препирались по поводу того, откуда взялся кот, причем Леб вспоминал, что они спасли его в Риме, а Кэннелл утверждала, будто он принадлежал ее матери. (Источник: «Хемингуэй и закат», стр. 19.) Хемингуэй увековечил этого кота в образе преданной няньки Бамби, кота Ф. Мура, в «Празднике, который всегда с тобой».