.

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в постпредство, и Лебедеву стоило трудов не выдать удовольствие, с каким он это приглашение принял.

      1974, февраль, Москва. Внуковский аэропорт.

      Хотя Виля «потянул» в последнюю минуту.

      Было видно, что «изъятые копирки» понравились ему, но он хотел перепроверить себя. Понаблюдать, как Лебедев поведёт себя при входе в столицу. Не запаникует ли, как провинциал. Не затрещит ли крыльями по воде, как селезень.

      В ответ Лебедев поскучнел, напустил флегму. Стал пропускать Вилины реплики мимо ушей, оставлять их без ответа.

      Вышли из аэропорта. Сели в 511-й радиальный.

      Лебедев смотрел в окно, в сторону.

      Окраинные лесосеки в пепельном снегу были растрёпаны, как капуста. В берёзах, выдавленных из леса на шоссе, зияли мокрые черноты. И за всем этим, сахарно и зубко, кочанела Москва.

      Во всю автобусную дорогу от Внуково до Юго-Запада Виля что-то говорил, острил и время от времени понижал голос, чтобы кинуть ещё крючок на тему тестя, но Лебедев как бы ушёл в себя. В собственную спокойную значимость.

      Он понимал, что прошёл проверку.

      В постпредстве МССР.

      Спальня была на 6 мест, с дебильно-высокими потолками.

      Вечером выбежали в гастроном на Кузнецкий.

      «Не мороз, а суповой концентрат мороза! – отметил Лебедев на бегу. – Разводить в пропорции чайная ложка на цистерну!..»

      И облизнулся от вкусности определения.

      Оттого, что выбил ещё пол-очка в глазах Вили.

      Не так уж мало очков за неполный день.

      В спальне было холодно. Лебедев загодя подложил кальсоны под подушку, чтоб надеть в темноте. Не красоваться же в кальсонах перед Вилей.

      Перед сном ходил в кабинку – звонить по талону в Кишинёв.

      У Нади был слабый голос. Именно такой голос, от которого (и она об этом знает) у него портится настроение.

      Она удивилась, узнав, что он ночует в постпредстве («А как же – с этим… Рэмом поговорить – про харьковский период?!»).

      – Уф-ф! – обмяк Лебедев. – Вот на днях пойду и поговорю!.. Про харьковский период!.. Но умоляю – обойдись без сарказма!..

      – По-моему, я говорю своим обычным тоном!..

      – Это только по-твоему!..

      – Я говорю как умею! – уныло и по-прежнему с подвохом отвечала Надя.

      Во тип!

      – Аллё, а вот прилетай на каникулы! – загремел он. – Надька-оладька!.. А?.. Вот вместе и насядем на Рэма. И в архиве Толстого – будем вместе рыться!..

      – Я бы прилетела… – голос Нади зазвучал безадресно, тускло, – если б не… – тут она умолкла, и Лебедев угадал, что она удаляется от других ушей (теща Соф. Мих.? Витька?) в спальню, и провод телефона путается под ногами, – …если б не за-ле-те-ла!.. Прости за каламбур!..

      Последние слова были проговорены ею совсем по-другому. Звонко. С твёрдой артикуляцией.

      – Я рад!.. – выпалил он.

      Он читал, что женщине важна первая реакция.

      …Он не понимал, что в нём: восторг или удручённость.

      Если СКАЧАТЬ