В далёкие времена. Игорь Сибиряк

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ холодную сибирскую землю. Именно чувствовалось какое-то напряженное усилие со стороны солнца, та деланная ласковость, с которою целуют нелюбимых детей. А в ответ на эти обидные ласки так хорошо зеленела густая сочная трава, так мило прятались в ее живом шелку скромные сибирские цветочки, так солидно шептал дремучий сибирский лес какую-то бесконечную сказку. Да, и солнце, и зелень, и застоявшийся аромат громадного бора, – недоставало только птичьего гама. Сибирский лес молчалив, точно он затаил в себе какую-то свою скорбную думу, которую раздумывают про себя, а не выносят в люди. Мне лично нравится эта молитвенная тишина кондового сибирского леса, хотя подчас от нее делается жутко на душе, точно сам виноват в чем-то, и виноват по-хорошему, с тем назревающим покаянным настроением, которое так понятно русскому человеку.

      – Эй вы, залетные! – покрикивает сибирский ямщик, который сидит на облучке «этаким чертом». Мне кажется, в его голосе звучит какая-то смутная ласковость, вызванная хорошим летним днем. Со своей стороны, я инстинктивно стараюсь попасть в тон этому настроению и завожу один из тех бесконечных разговоров, которые ведутся только дорогой.

      – Ты из Успенского завода, ямщик?

      – Так точно.

      – У тебя там дом есть, то есть свой дом?

      – А то как же? – удивляется ямщик несообразному вопросу. – И дом, и обзаведенье..

      Это говорится таким тоном, точно все люди должны иметь собственные дома и свое обзаведенье.

      – Так есть дом и обзаведенье? Что же, хорошо.

      – Какой же я буду мужик, барин, ежели, напримерно, ни кола ни двора? Которые правильные мужики, так те никак не могут, чтобы, значит, ни на дворе, ни на улице..

      – Так-то оно так, да ведь у вас на заводе того.. гм..

      Ямщик оборачивает ко мне свое лицо, улыбается и одним словом разрешает застрявшую фразу:

      – Варнаки мы, барин.. Это точно. Уж такое место.. да. Каторга, значит, была. Оставили ее, каторгу-то, когда, значит, волю дали. Ну, а мы-то остались, как и были, варнаками. Все под одну масть.. Так все и зовут нас: успенские варнаки.

      Все это говорилось таким добродушным тоном, что делалось жутко. Я только теперь рассмотрел своего ямщика. Это был еще крепкий старик с удивительно добрым лицом. На мой пристальный взгляд он снял шапку, откинул на виске волосы и проговорил:

      – Из клейменых, барин..

      На виске были вытравлены каким-то черным составом буквы С и П, что в переводе с каторжного языка значило: ссыльнопоселенец.

      – С тавром хожу, чтобы не потерялся..

      – Ты, значит, тоже на каторге был?

      – Коренной варнак. Уж нас немного осталось, настоящих-то, а то все молодь пошла. Значит варначата..

      – Из какой губернии?

      – Мы рязанские были.

      Старик совсем повернулся ко мне и заговорил как-то скороговоркой, точно боялся забыть что-то:

      – Значит, СКАЧАТЬ