«Голоса снизу»: дискурсы сельской повседневности. Валерий Виноградский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ – извлечение на свет одного и простодушно-стеснительное упрятывание, замалчивание другого. Именно в этом и заключается та незамысловатая режиссура, которая проделывается нашими крестьянскими собеседниками. Именно так – безоценочно, без стариковского ворчания, – они вспоминают и «перевеивают» свой жизненный путь, как зерно на крестьянском гумне. В упомянутой лекции М. Фуко подчеркивал, что любой «дискурс следует понимать как насилие, которое мы совершаем над вещами, во всяком случае – как некую практику, которую мы им навязываем». Что же именно навязывают «вещам» (собственной биографии, событиям, отношениям) мои крестьянские собеседники? Как они подминают под себя эти «вещи», какого рода насилие они совершают над ними? Что в этих дискурсивных деяниях является общим, инвариантным и что в них – своеобразно, уникально, неповторимо? Как в них проявляется «разноцветное преломление равенства»?

      6. Иван Васильевич Цаплин (1914–1994)

Вводные замечания

      Ивана Васильевича Цаплина («дядю Ваню Белого» – так его зовут за чистую, яркую седину) знают все. И не только в Красной Речке, где он живет, но и далеко за ее пределами, во всех окрестных деревнях в радиусе 30–40 километров. Это не случайно: Иван Васильевич долгие годы проработал мельником на единственной мельнице, которая осталась в Красной Речке. И даже сегодня, когда он довольно стар и очень плохо видит, И. Цаплин помогает односельчанам и приезжим размолоть зерно на дробленку для пропитания домашней скотины. Иван Васильевич – крепкий старик с громадными узловатыми руками и кипенно-белой головой. Ходит вразвалку, неуклюже, крепко опираясь на землю. Он человек озорной, любит выпить, любит поговорить с гостями. Речь его густо переложена нецензурными оборотами, но в его устах они не выглядят как скандальная, ожесточающая брань. Для краснореченских жителей Иван Цаплин – безусловный авторитет. И не только как искусный мельник, но и как человек с нестандартной манерой разговора – цепкого, заостренного, выпирающего из привычной деревенской уложенности. Он очень добр и внимателен к собеседнику. Наблюдателен, следит за реакциями интервьюера, меняет темп и строй разговора, когда чувствует, что от него добиваются чего-то иного, что он сам хочет сказать. Порой Иван Васильевич игнорирует вопросы, отмахивается от них. Ах, сейчас, спустя четверть века, я кляну себя за мою тогдашнюю «исследовательскую» наступательность, за свои подталкивающие инициативы. Надо бы мне почаще молчать! Но я торопился с вопросами, с уточнениями, с глупыми понуканиями. Когда на него так «нажимаешь», он притворно гневался, кричал. Но чуть погодя отвечал. И сейчас мы все это услышим и прочтем. Но прежде – несколько слов об организации всего последующего изложения. Работая в экспедиции, мы с коллегами не жалели времени на разговоры с крестьянскими стариками. Мы днями и неделями беседовали с ними, отвлекаясь лишь для того, чтобы посильно помочь им по хозяйству. Объем записанных повествований велик и процитировать СКАЧАТЬ