Крымские легенды как часть мировой культуры. Анастасия Михайловна Жердева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и рудиментах древних верований, сохранившихся как в мифе, так и в легенде.

      Мифизирующее мышление.⁸

      Одним из главных законов мышления, создающего мифы, Л. Леви-Брюль считал партиципацию – «сопричастность между существами или предметами, ассоциированными коллективным представлением». Это значит, что «предметы, существа, явления могут непостижимым для нас образом быть одновременно и самими собой, и чем-то иным» (Леви-Брюль 1994, с. 62). Например, человек ассоциирует себя с животным-тотемом, тотем принадлежит определенной местности, таким образом, через животное человек связан с определённой территорией (Леви-Брюль 1994, с. 75). Это, по терминологии антропологов Б. Спенсера и Ф. Гиллена, – местное родство (local relationship). Важно отметить, что законом партиципации объясняется тот факт, что легенда крепко привязана к определенной местности. В крымской «Легенде о Золотой колыбели» колыбель символизирует определенный этнос, поэтому нахождение колыбели в пещере Крыма – залог его мирного существования в Крыму.

      Закон партиципации – главный закон мифизирующего мышления, так как на нём основаны другие характерные особенности мифического мира, например, «текучесть». Этим объясняется простота перехода человека в животных и растения, так называемые метаморфозы (Леви-Брюль 1994, с. 76). Л. Леви-Брюль объяснил эту характеристику на таком примере: «предок “дема” превращается в скалу и в таком состоянии пребывает неопределенное время, продолговатый и узкий кусок дерева превращается в крокодила» (Леви-Брюль 1937, с. 321). Мать и дочь в крымской легенде, записанной Н. Марксом, становятся камнями, а когда опасность минует, выходят из них.

      Другим законом мифизирующего мышления является причинность. Стремление человека узнать причины каждого события – «характерная черта человеческого рода, проявляющаяся уже на самых низких ступенях культуры» (Тайлор 1989, с. 178). Эта черта, считал Э. Тайлор, встречается в этиологических мифах, которые он называл «философскими». Однако Л. Леви-Брюль понимал причинность иначе. Древнему человеку «вовсе нет нужды искать объяснение, ибо оно уже содержится в мистических элементах его коллективных представлений» (Леви-Брюль 1994, с. 36). Когда необходимо объяснить что-нибудь странное и необычное, логика мифа ищет ответ в определенном направлении. Так как необычайное никогда не бывает случайностью, оно всегда воспринимается как результат действия сверхъестественной силы (Леви-Брюль 1937, с. 444). Поэтому Л. Леви-Брюль оспаривал термин «этиологический» миф. Происходит смешение объяснения, как понимаем его мы, с объяснением с точки зрения архаичного мышления. Термин «этиологический» обозначает поиски причины в нашем понимании, «но ведь миф содержит в себе молчаливую презумпцию, что эта причина обретается в мире сверхприроды» (Леви-Брюль 1937, с. 444).

      Р. Ф. Фортюн отметил другое свойство мифизирующего мышления, тесно связанное с причинностью – подтверждение (validate). Миф оправдывает, придаёт законную СКАЧАТЬ