Название: Двадцатый век Натальи Храмцовой
Автор: Геннадий Алесандрович Дёмочкин
Издательство: ЛитРес: Самиздат
Жанр: Биографии и Мемуары
isbn:
isbn:
Л.М. Константинова.
Ульяновская-Симбирская энциклопедия, том I, 2000 г.
– В этой школе-коммуне учился какой-то родственник Свердлова. Папа говорил, что мальчишка замечательно играл в шахматы.
Папа преподавал историю, географию, а когда приняли Конституцию – преподавал и её (был такой предмет). И помню две строчки из его стихов: «Хорошо, что теперь померла Конституция и не надо сдавать нам немедля зачёт».
Была такая девчонка по фамилии Хелло, у неё отец был белый офицер, скрывал это и был репрессирован. Она в восьмом классе сказала моему отцу: «Сергей Палыч! Мы боимся вам говорить, как мы вас любим. Потому что мы же все дети репрессированных, скажут, что и вы виноваты!»
Была хорошенькая, стройная девочка Алька Бойчук. Тогда на праздниках делали гимнастические пирамиды. И вот тоненькая длинная Аля забиралась на самый верх и громко говорила: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» А отец у неё в это время сидел.
Как-то раз директриса упрекнула папу, что у него меньше всех было народу на родительском собрании. Он разводит руками и хорошо поставленным голосом говорит: «Марья Степановна! Так у меня же все дети – ни отца, ни матери, тётка из жалости родила…»
У папы была собака, приблудилась к нему, он её подкармливал. Потом кормить её стало нечем. А ребята голодали. Он привёл собаку в школу своим ученикам, они были очень ему благодарны, они её сожрали.
23 июня 1997 года. Наталья Сергеевна – А.С. Бутурлину в Подмосковье.
(…) В ночь на 13-е позвонила подруга и бывший ученик из Москвы и сказали о смерти Б.Ш. Окуджавы. На меня обрушилось настоящее горе – смерть близкого, родного по духу, любимого человека. Этой любви уже около сорока лет, с каждым годом всё больше его понимала – и ошибки тоже. Как всегда бывает при истинной любви – она соединяется с Верой и Надеждой. Всегда верила в его не просто порядочность, а в то, что он сам провозгласил: в его совесть, благородство и достоинство. И всегда надеялась, что пусть не стихи и проза, а хотя бы песни завоюют и облагородят сердца нового поколения – боюсь, что надежда, увы, не сбылась.
Его ностальгически любили родные «шестидесятники», о большинстве которых можно было сказать: «другие ему изменили и продали шпагу свою». Но оплакивали – и себя ведь отчасти. И приличные люди из правительства пришли попрощаться. А у меня всё не проходит боль – я никому не говорю, ещё подумают: «устраивает истерику – обожаемый бард умер».
Правда, смерть отняла любимого барда, поэта, интересного прозаика – отняла у многих. Для меня он был чем-то неизмеримо бóльшим. И ещё – с ним навсегда ушло моё время – согласитесь, я ведь не типична для своего поколения – тех старушек, которые таскаются на ампиловские СКАЧАТЬ