Современные стратегии британской политической коммуникации. С. С. Бодрунова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ target="_blank" rel="nofollow" href="#n_181" type="note">[181]. В 1990-е годы формат Question Time’a менялся: сперва количество встреч уменьшилось с четырех раз в неделю до двух (во вторник и четверг), а затем Блэр сократил число посещений до одного (в среду), но увеличил время ответов с 15 до 30 минут.[182] Сама природа парламентских дебатов в связи с проникновением СМИ в парламент также изменилась. Как пишет Негрин, «министры прибывают на Час Вопросов полностью извещенными и не могут быть пойманы врасплох «неожиданным» дополнительным вопросом. Час Вопросов превратился не более чем в попытку обеспечить благоприятное признание точек зрения каждой партии… и отдельных фронт- и бэкбенчеров… Это шоу со всеми ловушками профессионализированной политики»[183]; освещение дебатов заменяется освещением отдельных политиков как celebrities.[184] Журналисты всерьез задумываются, «должны ли они освещать содержание политической конфронтации – или просто пробегать взглядом по поверхности»[185].

      Другой пример неэффективности и слабости британского парламента в плане привлечения внимания к по-настоящему важным общественным вопросам является практически полная потеря интереса медиа к работе парламентских выборных комиссий (select committees) по особым вопросам. Комиссии призваны «зеркалить» работу теневого министерства в определенных аспектах и поднимать общественно важные вопросы, касающиеся работы этого министерства. Комиссия в начале работы формирует запрос, затем проводит несколько заседаний, выслушивая свидетелей, и составляет отчет-рекомендацию; этот отчет может обсуждаться или не обсуждаться в Палате Общин в зависимости от важности поднятого вопроса.[186] Свободный же доступ журналистов к заседаниям комиссий и текстам отчетов (которых публикуется достаточно много: за период 1980–1990 их было издано 822, и это число неуклонно растет[187]) дает им «доступ к огромному массиву информации из широкого круга комиссий»[188], так что ценность парламентской информации и желание журналистов ее обсуждать неуклонно снижается; в этой ситуации гораздо больший интерес привлекают «слитые» путем трейлинга и неформальных коммуникаций сведения и предположения, которые позволяют создать в прессе циркуляцию слухов и атмосферу «ожидания события» – одно из самых явных проявлений такой рамочной коммуникативной ситуации, как спин-культура.

      Второй симптом американизации политического поля отмечен в сфере технологий предвыборной агитации и управления отношениями с прессой в партийном и правительственном аппарате. С точки зрения Дж. Стрита, «и консерваторы, и лейбористы проводили много времени за обзором действий их американских коллег»; то, что было перенято британскими политиками, сводилось к «определенному набору профессионализированных техник ведения политической кампании»[189], а именно – к «использованию выводов и техник коммуникативных наук», поддержанных «профессиональной коммуникативной экспертизой»[190]. Дэвид Мичи отмечает последовательные СКАЧАТЬ