Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919). Владимир Хазан

Чтение книги онлайн.

      – Что теперь делать, Алексей Максимович?

      Горький подошел, глубоко поглядел на Гапона. Подумал. Что-то радостно дрогнуло в нем, на глаза навернулись слезы¹⁴. И, стараясь ободрить сидевшего перед ним совсем разбитого человека, он как-то особенно ласково и в то же время по-товарищески сурово ответил:

      – Что ж, надо идти до конца! Все равно. Даже если придется умирать.

      Но что именно делать, Горький сказать не мог. А рабочие спрашивали распоряжений.

      Гапон хотел было поехать к ним, но я был против этого. Он отправил в Нарвский отдел записку, что «занят их делом».

      По предложению Горького, мы поехали в Вольно-Экономичес-кое Общество на частное совещание собравшихся там представителей интеллигенции разных направлений. Но и это совещание ничего сказать не могло (ДГ: 36).

      Переодетый в штатское платье, остриженный, обритый, он произвел на меня трогательное и жалкое впечатление ощипанной курицы. Его остановившиеся, полные ужаса глаза, охрипший голос, дрожащие руки, нервная разбитость, его слезы и возгласы: «Что делать? Что я буду делать теперь? Проклятые убийцы…» – все это плохо рекомендовало его как народного вождя, но возбуждало симпатию и сострадание к нему как просто человеку, который был очевидцем бессмысленного и кровавого преступления. Вместе с ним ко мне явился один революционер, молодой, энергичный парень, имевший сильное влияние на Гапона в смысле революционном. Он сурово сказал попу:

      – Довольно, батька! Довольно вздохов и стонов. Рабочие ждут от тебя дела… Иди, пиши им! (Горький 1968-76, VI: 395-96).

      Твердым шагом вошел крепкий человек с внимательными глазами и несколько ленивыми или осторожными движениями.

      – Мартын! – закричал Гапон, бросаясь к нему. – Садись, пиши! Надо скорей, скорей!

      Через несколько минут Мартын, сидя на диване у стола, писал не торопясь, а Гапон, шагая по комнате, разбрасывая руки, выкрикивал:

      – Братья, спаянные кровью! Так и пиши: спаянные кровью, да! У нас нет больше царя! – он остановился, спрашивая: – У нас или у вас? Пиши: у вас.

      – Больше – лишнее слово, – пробормотал писавший, не поднимая головы.

      – Он убит теми пулями, которые убили тысячи ваших товарищей, жен, детей… да!

      Поп говорил отрывисто, делая большие паузы, повторяя слова

      и, видимо, с трудом находя их. Шумно всасывал воздух, растирал синеватые щеки, взмахивал головой, как длинноволосый, и после каждого взмаха щупал остриженную голову, задумывался и молчал, глядя СКАЧАТЬ