Великий князь Михаил Тверской. Роман-эпоха. Николай Фудель

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ меж строений, небо было еще ниже; плотники стучали топорами на угловой башне; во рту был привкус скуки. «Когда это придавило меня так? С детства? Нет, хотя и тогда… Зола-кирпич? – захотели, разорили все. Что толку… Когда ж? Даже сами они – Картахан улыбается, а в глазах – вар, мертвечина… Вот когда она меня – когда ходил к нему ночью на Арудая жаловаться. Прошлый год».

      Иван поковырял спекшийся песок носком сапога.

      Тогда, в 1293 году, он, мальчишка, вернулся с отцом из-под Переяславля и радовался, что повидал битву, а теперь снова дома. Было что порассказать Юрию, который завидовал. Темники-золотоордынцы по жалобе Андрея на своего брата, великого князя Дмитрия, разорили тогда понизовские города, а потом Суздаль, Муром, Юрьев и, с помощью москвичей, Коломну, Переяславль. Даже Богородичну церковь во Владимире не пощадили. А Москву не тронули.

      Иван все стоял, ковыряя кучу сапогом; за спиной проходил народ в церковь, оглядываясь на его понурую спину.

      Во тьме матушкиной постели, в гладком бабьем тепле, разбудили его голоса, топот. С вечера он хворал простудой, и голова была грузная, тупая. Чьи-то трясущиеся руки зажигали святильню, и он удивился, узнав руки отца, который ничего не боялся. Потом эти руки бережно приподняли его, сверху из сумрака с непривычной скорбью смотрели отцовские глаза, а голоса его он совсем не узнал: всегда с насмешливой хрипотцой, а сейчас слабый, как в болезни: «Вставай, Иванушко, татары!»

      Сапог отковырнул гнилую щепку, Иван поднял ее, повертел, бросил в лопухи.

      – Срам, в княжьем дворе и – мусор не убрали! – сказал он громко, чтобы отбить мысли, но видение не пропало.

      …Полураздетая толпа сидела и стояла в поле на мокрой земле; моросило, осенний рассвет еле занимался, но было светло, как в полдень: за Неглинной с ревом горел Кремль. Все смотрели туда молча, тупо, только чей-то ребенок тоненько, по-щенячьи скулил.

      Отец, мать, Юрий, бояре – все бежали, а он, дурак, остался: когда увязывали в спешке ночью возы, соскочил с телеги, выбежал на двор – забыл взять любимого сокола, белую челигу. Проискал, протыркался и остался. Стоял один, озирался, тер глаза.

      Москва без князя отворила ворота татарам. Ордынский царевич Тудан по обычаю выгнал жителей в поле, а город отдал на двое суток войску на грабеж. Ивана спас отцовский сокольник Никола Пень. Когда монголы по закону чингисову начали делить в поле народ: девок – на позор, рукомеслов – в Орду, знатных – на выкуп, Никола сказал, что Иван – его сын. Уже тогда он был плешив и с проседью, а таких не угоняли, только для смеха меркиты Оттокай-хана отрезали ему левое ухо, утешили: «Нашему хану для полного счету!» Счет убитым врагам монголы вели именно таким способом.

      Иван смотрел помутневшими глазами на глину меж лопухов, но видел костистого высокорослого Николу. Никола Пень стоял спокойно, равнодушно, хотя кровь вниз по шее чернила рубаху до подмышки. Может, за это татары его и отпустили.

      Иван СКАЧАТЬ