Записки ящикового еврея. Книга первая: Из Ленинграда до Ленинграда. Олег Рогозовский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Действие сложноподчиненных предложений на лошадей с использованием мата мне пришлось увидеть под Ленинградом пятнадцать лет спустя, когда наш курс послали на картошку. Студентка кафедры теплофизики Люся Трумм, по виду и фамилии прибалтийская баронесса, попросилась управлять конягой, отвозившей картошку с поля. Ей рассказали, что вообще-то лошадь послушная, но перед горкой на пути с поля останавливается и без дрына и мата (точно воспроизведенного бригадиром) дальше не идет. «Что Вы говорите, вы просто не умеете обращаться с лошадьми», сказала «баронесса». Дрын ей на всякий случай положили. Не замеченные в трудовом энтузиазме студенты в первый же ее приезд перевыполнили норму, и, пока четверо загружали телегу доверху, остальные (почти все мальчишки, включая ее почитателей) побежали к горке и спрятались в кустах. До горки лошадка дошла бодрым шагом, а потом прочно остановилась. Люся пробовала ее уговорить, понукала, потом тронула дрыном. Тщетно. Тогда она, оглянувшись вокруг, сказала заветные слова. Никакого эффекта. Люся заплакала. Погоревав еще немного и помня, что нельзя подводить коллектив, оглянувшись еще раз, прокричала в полный голос магические слова и огрела дрыном конягу. И, о чудо, кляча пошла и довольно резво. В кустах все давились от смеха, но публика была интеллигентная и зажимала рты, чтобы баронесса не услыхала хохота. (Позже я прочел похожий случай у Дины Рубиной, рассказанный ею с чужих слов).

      Возвращаясь к Вологде, вспоминаю, что мое дошкольное воспитание – детский сад – закончилось довольно быстро и тоже не без влияния великого и могучего в его не везде произносимой версии. В садик меня отдали в четыре года под именем Олег Попов – по справке с работы мамы (она оставалась на своей девичьей фамилии). В группе заправляли девчонки. Самая симпатичная, блондинка с голубыми глазами, украшала какую-то красивую звезду блестками. Когда она отвлеклась, я вежливо попросил:

      – Можно я потрогаю звезду?

      – Звезду? Вот щас как звездану!

      – Не понимаю, я же только посмотреть…

      – Он не понимает, – сказала другая.

      – Вот щас как п. дану!

      И я был раздавлен. О своем позоре я никому не рассказывал, но дома как-то узнали и решили меня в садик больше не водить.

      Через шестьдесят лет, в поисках перехода в Заречье через речку Вологду, мы с вологодским профессором Виктором Шульманом, киевским приятелем сестры Тани, вступили на Красный мост, который был в несколько раз уже и ниже, чем в детстве. На мосту стояли две девицы. Симпатичные. Встретили они нас вопросом: «Ну что, мальчики, трахнемся?». (Они употребили более привычный глагол). Шестидесятилетние мальчики вежливо отказались и прошли мимо. У высокой и красивой блондинки, по виду внучки той самой из детского сада, под глазом светился большой фонарь. Это уже традиция, подумал я о более чем непринужденном поведении вологжанок. Еще раньше Витя меня специально предупреждал, чтобы вечером в гостиничном ресторане я бы с дамами не пил – клофелинщицыСКАЧАТЬ