Мне нужно то, чего нет на свете. Живые лица. Петербургские дневники. Зинаида Николаевна Гиппиус

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ к изданию сочинений Ап. Григорьева, до такой степени огорчила и пронзила меня, что показалось невозможным молчать. Статья была принципиальная, затрагивала вопрос очень современный и, на мой взгляд, важный: о безответственности поэта, художника, писателя – как человека. На примере Ап. Григорьева и В. Розанова Блок старался утвердить эту безответственность и с величайшей резкостью обрушивался как на старую интеллигенцию с ее «заветами», погубившую будто бы Ап. Григорьева (зачем осуждала бесшабашность и перекидничество его), так и на нетерпимость (?) новой, по отношению Розанова. Кстати, восхвалялись «Новое время» и Суворин-старик (этот типичнейший русский нигилист), не смотревший ни на гражданскую, ни на человеческую мораль Розанова.

      Много чего еще было в статье Блока. И в ответной моей тоже (впоследствии напечатанной в сборнике «Огни»), – суть ее определялась эпиграфом:

      Поэтом можешь ты не быть,

      Но человеком быть обязан.

      Печатать статью, не прочтя ее раньше Блоку, мне и в голову, конечно, не приходило. Мы сговорились с ним, – это было поздней весной 16-го года, – и он явился вечером, светлым, голубеющим, теплым: помню раскрытые низкие окна на Сергиевскую, на весенние деревья Таврического парка, за близкой решеткой.

      Мне памятен этот вечер со всеми его случайностями. Когда мы еще сидели в столовой, – в передней, рядом, позвонили, и вбежала незнакомая заплаканная девушка. Бросилась ко мне, забормотала, всхлипывая:

      – Защитите меня… Меня увозят, обманом… Вы написали «Зеленое кольцо»… Вы поймете…

      И вдруг, взглянув в открытую дверь столовой, вскрикнула:

      – Вот, у вас Блок… Он тоже защитит, поможет мне… Умоляю, не отдавайте меня ему…

      Блок вышел в переднюю. Мы стояли с ним оба беспомощные, ничего не понимая. Девушка, неизвестная и Блоку, была явно нервно расстроена. Не знаю, чем бы это кончилось, но тут опять позвонили и вошел «он», брат девушки, очень нежно стал уговаривать ехать с ним – домой (как он говорил). Общими силами мы ее успокоили, уговорили, отправили.

      Впоследствии узналось, что девушка, хоть и действительно нервно расстроенная, не совсем была неправа, спасаясь от брата. Темная какая-то история, с желанием братьев, из расчета, упрятать сестру в лечебницу… Темная история.

      Но что мы могли сделать? Мог ли когда-нибудь человек помочь человеку?

      Мы, однако, невольно омрачились. И без того грусть и тревога лежали на душе.

      Все это было, кажется, в последний,

      В последний вечер, в вешний час.

      И плакала безумная в передней,

      О чем-то умоляя нас.

      Потом сидели мы под лампой блеклой.

      Что золотила тонкий дым.

      А поздние, распахнутые стекла

      Отсвечивали голубым…

      В моем кабинете, под этой «блеклой» лампой, медленно куря одну тонкую папиросу за другой, Блок выслушал мои о нем довольно резкие строки. Мне хотелось стряхнуть с нас обоих беспредметную грусть этого свидания. СКАЧАТЬ