Серая Утроба. Артум Салгынов

Чтение книги онлайн.

      Мы пили кербицу, утопив свои телесные оболочки в глубокие, уютные кресла, стоявшие в ее гостиной – моя мать, Теодор Аулеев и я. Разговаривали, в основном, мать и Теодор – я слушал вполуха, о вещах они беседовали мне неизвестных. Молчал, наслаждаясь черной, как день на обратной стороне Мира, горькой кербицей – мама сварила ее на манер кочевников-степняков с восточных пустошей Аграрии – не на воде, а на травяном настое, с добавлением горьковатого рзянского меда и виноградного самогона.

      – Олаф рассказал мне о твоих злоключениях, – наконец, обратилась ко мне мать. – Я гуляла по рынку – выбирала специи и овощи, когда глас Его Величества раздался из пасти ишака, впряженного в телегу, груженную репой. Мне жаль, что тебе пришлось пережить подобное унижение.

      Я ожидал услышать все, что угодно – что я жалкий, бесхребетный червь (правда!), рохля, позволяющий вытирать о себя ноги (правда!), что у меня напрочь отсутствует самоуважение и принципы (неправда, я просто не умею их отстаивать).

      – Так смешно видеть твое удивление, – мягко усмехнулась мать. – Теодор хорошо поработал надо мной. Столь искусный в тонкой механике дивных машин – он сумел разобраться и в механике моей души. Разобраться и починить меня.

      – Починить? Была ли ты поломанной? – выпалил я.

      – Была. От-От сотворил нас с изначальный изъяном – думаю с умыслом, чтобы этот изъян ограничивал наше могущество… Сперва, оказавшсь здесь, в этом хрупком потешном мире, я презирала отинов Арсы – словно дрессированные обезьянки они подражали фиглярам-людям. Это казалось мне смешным – творцы равняются на свои творения. Прошло время, я начала завидовать отинам Арсы – они научились столь многому у людей, это сделало их цельными, неуязвимыми. Теперь же и я то ли опустилась, то ли возвысилась до очеловечивания.

      – Извини, мне с трудом верится в это, – услышанное не укладывалось в моем разуме.

      – Неважно. Увидишь сам. Хотя, знаешь, постоянно ловлю себя на мысли, что не всем отинам очеловечивание пошло на пользу – взять хотя бы Олафа, превратившегося в чванливого жирного хряка.