– Что? Напасть на кого-то, отобрать оружие? – спросила она.
– Может быть, если будет возможность.
– А дальше что? Убьешь одного, второго, пятого… Что дальше? Это отсрочит твою смерть на несколько минут. И сможешь ли ты вообще убить хоть кого-то? Осмелишься ли?
Она была права. В моей голове этот смутный план не доходил дальше момента выхватывания у кого-либо оружия и прицеливания. Чтобы убить кого-то, нужна, как минимум, ненависть к жертве. «Если я смогу выхватить автомат, например, у нашего охранника, Перископа, то как в него выстрелить? За что? За то что он назвал меня извращенцем? За эти убогие помои? Этого мало. Для кого-то это мотив. Но для меня это не стоит его смерти, тем более в условиях войны».
– Послушай, надо попытаться. Не знаю, что, но что-то нужно сделать. Ты должна мне помочь, – с наставлением произнес я.
Меня не покидало чувство ответственности за нее. Она годилась мне в дочери и мысли о ее скором будущем скребли по моей душе как нож по металлу.
– Не нужно делать ничего, в чем ты не уверен, – ответила девушка.
– Сейчас ни в чем нельзя быть уверенным. Любое действие не стопроцентно в своем итоге.
– Судьба все решит. Будет так как должно быть.
Эти слова привели меня в тупик. Она сказала это так уверенно, что не хотелось с этим спорить. Тем более, я совсем недавно точно так же думал о своей жизни, а теперь сидел и пытался воображать нечто противоположное, возомнив себя всемогущим. Вздохнув, я посмотрел на нее. Это было странно, но она улыбалась мне. Снаружи послышались хаотичный стук и голоса. В окошке суматошно зашатались тени. Дверь открылась, и Перископ с напарником, не церемонясь, толкнули внутрь человека. Тот упал, но быстро поднялся. У него были связаны руки за спиной.
– Тебе крышка, очкарик, – выпалил незнакомец в закрывающуюся дверь, – ты понял меня?
Дальше в его речи было много угроз, с применением нецензурной лексики. Он бросал эти фразы в нашу «луну», оставив на ней несколько плевков. Успокоившись, он обернулся к нам.
– Здорова. Отдыхаете?
Мы ничего не ответили и продолжали наблюдать за ним. Он начал пыхтеть и крутить руками за спиной. Поняв, что у него не получается избавиться от веревок, он подошел ко мне.
– Друг, развяжи пожалуйста, – вежливо попросил он и повернулся спиной.
Он не присел и поэтому мне пришлось встать. Развязывая ему руки, я заметил, что он не такой худой как мы. По рукам и шее было видно, что он питается нормально и на нем не сильно сказалась голодная действительность. Волосы были темными, короткими и неправильно росшими, пучками в разные стороны. На щеках была двухдневная щетина.
– Спасибо, друг, спасибо, – повторял он, пока я его не развязал.
Освободившись от оков, он размял руки и замер, вглядевшись в девушку.
– Вау, мадам. А я думал тут два пса, а оказывается меня ввели в заблуждение.
СКАЧАТЬ