– Забыл спросить, – он достал из-под стола желтые детские ботинки, – для кого ты их взял?
Это, видимо были те самые ботинки, которые я нашел в магазине. Их цвет меня удивил.
– Я взял? – мне пришлось переспросить.
– Не валяй дурака. Они были у тебя за пазухой, ты прижимал их как мать младенца.
– Я вчера встретил одинокую девочку на улице без обуви и решил помочь, – признался я.
Янг внимательно выслушал, не отводя взгляд:
– Как ее звали?
– Я не спрашивал, – здесь я соврал, – просто зашел в магазин, чтобы найти ей что-нибудь, а потом появились вы. Я подумал, что вы вместе и она навела вас на меня.
– Ладно. Иди умойся. Перископ, отведи его в джакузи, а потом обратно в номер.
Солдат отвел меня в небольшую уборную. Напротив входа были две кабинки туалета, сбоку пара раковин. Одна из них была разбита; вторая целая, но еле держалась на стене. Большое матовое окно давало много света, но что происходило за ним было не понятно. На стене висело старое тусклое треснутое зеркало. В нем я увидел свое отражение и испугался, не столько его состояния, сколько неизвестности. Я забыл, как я выгляжу. Забыл, что у меня длинные русые волосы, большие скулы, темно-синие глаза, вытянутый нос, борода, наполовину седая. Я оскалился и увидел желтые зубы. Мне казалось, что меня подменили, но пытаясь вспомнить свой настоящий внешний вид, я упирался в пустое пространство памяти. «Это действительно я? Что случилось? Почему я не помню? Я ведь знаю, что я музыкант, скрипач. Знаю, что это мой город. Я же вспомнил этот мясной завод. Черт побери. Может я и вправду служил, но почему я не помню, как стрелять? Что будет если все то, что говорит сержант, правда? Может я убивал их солдат? А я ничего не могу вспомнить». Мне стало стыдно за это, за возможную ложь. Я опустил голову.
– Чего встал, извращенец? – прикрикнул Перископ.
Он все это время стоял в проходе, прислонившись к дверному проему.
– Почему я извращенец? – повернулся к нему я.
Он немного стушевался, не ожидав моей реакции.
– Девочка, желтенькие ботиночки… – прокомментировал он свои слова.
– Пошел ты, – тихо ответил я и открыл кран.
Оттуда тонкой струйкой полилась чистая вода. Я застыл и наблюдал как она набирается в мои грязные ладони. Темная вода под ними, побулькивая, исчезала в отверстии слива. Она порозовела, когда я начал мыть голову. Я надеялся, что, подняв умытое лицо к зеркалу я вспомню себя, но этого не произошло. На меня смотрел сморщенный небритый лохматый старик, с ранами в волосах и синяками на лице. А ведь перед войной мне было всего 35, это я помнил.
– Достаточно, – сказал рядовой.
Я набрал воды в ладони, выпил, затем закрыл кран и вышел. По пути в холодильник попадались окна, сейчас некоторые из них были не зашторены. На улице виднелись военные автомобили, были слышны СКАЧАТЬ