Время Музы. Сакевич Лёля

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ тупостью: м-да, потерянный маркиз – это собака! У пса такая кличка – Маркиз. Не Барон, не Граф, а Маркиз. Да уж, анализ и сопоставление фактов явно не самая сильная твоя сторона, мадам Варвара…

      Я села на траву, глядя снизу вверх, улыбнулась поэту:

      – Вы правы, Адам, я нынче явно не в себе. Но вы можете вернуть меня в прежнее расположение духа. Расскажите продолжение той истории с графиней Собаньской. Трагичная любовь, разбитые сердца, разрушенные судьбы – именно то, о чем мне нужно сейчас послушать.

      Поэт печально улыбнулся, лег на траву, взял в рот соломинку и, подставив лицо жаркому солнцу, продолжил прерванный рассказ.

      …После внезапного столкновения у ресторана Мицкевич зачастил в салон графини. Она была одной из ярких свецких львиц Одессы, не скрываясь от старго мужа, открыто жила с любовником де Виттом. Иван Осипович Витт был назначен руководить военными поселениями на Юге и, как агент правительства, присматривать за генерал-губернатором графом Воронцовым (у него, кстати, спустя годы, музицировал Лист). Салон Каролины Собаньской соперничал с губернаторским, для полячки было выгодно заполучить себе известного поэта. Коварная соблазнительница приблизила Мицкевича к себе настолько, что тот совсем потерял голову и написал целый сборник сонетов. Он был молод, влюбчив, импульсивен и, да, в те времена он был поэтом в самом истинном смысле этого слова. Был несдержан в высказываниях, порывист и, порою, ядовит.

      Друзья наперебой твердили, что нельзя доверяться такой ненадежной особе, как Собаньская, что красавица подослана и подло следит за ним, подслушивая и докладывая правительству… но он не слушал. Он был влюблен и счастлив. Однажды предположив, что прекрасная полячка увлечена им, как-то на яхте в Черном море он потребовал более конкретных доказательств любви. Собаньская показала пальчиком на корму коробля, на которой в картинной позе курил де Витт. «Не требуйте от меня большего, я люблю и буду любить лишь его», – были ее слова. Как в тот день Мицкевич не бросился за борт, он не понимал до сих пор. Чуть позже грянуло декабрьское восстание, новый царь усилил цензуру и надзор, Мицкевич был вынужден покинуть Одессу.

      – Теперь, дорогая Жорж, прошло много лет, я изменился, осел, забросил мечты о утерянной родине и больше не пишу. Но до сих пор при одном упоминании даже имени этой женщины в моей груди становится горячо… Недавно, знаете ли, в «Жюрналь де Деба» я прочитал, что Каролина приехала Париж, а два дня назад я получил от нее записку, – поэт достал смятый листок, развернул, повздыхал над ним и вновь спрятал в часовой карман. – Она зовет меня к себе. Пишет, что всю жизнь думала обо мне, что мое имя ее грело. Точно так же, как ее имя грело меня. В тот день я наскоро собрал вещи и поехал в Леон. Трусливо бежал, быть может, от своей судьбы… А по дороге встретил вас, дорогая Жорж. Вот и вся история.

      Я взглянула на Адама – глаза у него были печальные.

      – Вы правильно сделали, что не помчались к ней, не нужно сейчас встречаться с прежней любовью. Если вы любили ее всю жизнь, СКАЧАТЬ