Моя летопись. Надежда Тэффи

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ поживает «высокий (ростом) покровитель»? Все ли еще живет сердцем или снова зажил умом, с ударением на «у»?..

      Я вспомнила, как накануне отъезда зашла попрощаться к одной бывшей баронессе. Застала я бывшую баронессу за очень нетитулованным занятием: она мыла пол. Длинная, желтая, с благородно-лошадиным лицом, сидела она на корточках и, прижав к глазам бирюзовый лорнет, с отвращением разглядывала половицы. В другой руке деликатно, двумя пальчиками, держала мокрый обрывок кружева и брызгала этим кружевом на пол.

      – А вытирать я буду потом, когда мой валансьен[31] высохнет…

      Вспоминали хлеб последних московских дней, двух сортов: из опилок, рассыпавшийся, как песок, и из глины – горький, зеленоватый, всегда сырой…

      Аверченко взглянул на часы:

      – Ну вот, скоро и вечер. Уж пять часов.

      – Кажется, кто-то стукнул в окно, – насторожилась Оленушка.

      Под окном Гуськин.

      – Госпожа Тэффи! Господин Аверченко! – громко кричит он. – Вы должны непременно немножко пройтись. Ей-Богу, к вечеру нужно иметь свежую голову для звука голоса.

      – Да ведь дождь идет!

      – Дождь маленький, непременно нужно. Это я вам говорю.

      – Он, может быть, хочет что-нибудь сказать, – шепчу я Аверченке. – Выйдите вперед и узнайте, один ли он. Если Робеспьер с ним, я не выйду. Я не могу.

      Больше всего я боялась, что мне придется пожать руку этому Робеспьеру. Я могла отвечать на его вопросы, смотреть на него, но дотронуться – чувствовала, что не смогла бы. Такое острое истерическое отвращение было у меня к этому существу, что я не отвечала за себя, не могла поручиться, что не закричу, не заплачу, не выкину чего-нибудь непоправимого, за что придется расплачиваться не только мне самой, но и всей нашей компании. Чувствовала, что физического контакта с этой гадиной не вынесу.

      Аверченко показался за окном и поманил меня.

      – Не ходите направо, – шепнула мне хозяйка в сенях, делая вид, что ищет мои калоши.

      – Идем посреди улицы, – шепнул Гуськин. – Мы себе гуляем для воздуха.

      И мы пошли мерно и вольготно, поглядывая на небо – да, все больше на небо, – гуляем, да и только.

      – Не смотрите на меня, смотрите себе на дождик, – бормотал Гуськин.

      Огляделся, обернулся, успокоился и заговорил:

      – Я таки кое-что узнал. Здесь главное лицо – комиссарша X.

      Он назвал звучную фамилию, напоминающую собачий лай.

      – X – молодая девица, курсистка, не то телеграфистка – не знаю. Она здесь всё. Сумасшедшая – как говорится, ненормальная собака. Зверь, – выговорил он с ужасом и с твердым знаком на конце. – Все ее слушаются. Она сама обыскивает, сама судит, сама расстреливает: сидит на крылечке, тут судит, тут и расстреливает. А когда ночью у насыпи, то это уже не она. И ни в чем не стесняется. Я даже не могу при даме рассказать, я лучше расскажу одному господину Аверченке. Он писатель, так он СКАЧАТЬ