Моя летопись. Воспоминания. Надежда Тэффи

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и пошли к себе. Тихая хозяйка пошла за нами со свечкой.

      – Свет погасите, – шепнула она. – Разденетесь уж как-нибудь впотьмах… А штору, ради бога, не спускайте.

      Мы стали спешно устраиваться. Она задула свечку.

      – Так помните про штору. Ради бога…

      Ушла.

      Чье-то теплое дыхание около меня. Это актриса – Оленушка.

      – У него на этой чудесной шубе на спине дырка, – шепчет она, – и что-то темное вокруг… что-то страшное.

      – Спите, Оленушка. Все мы устали и нервничаем…

      Всю ночь собачка беспокоится, рычит и скулит. И на рассвете Оленушка говорит во сне жутким громким голосом:

      – Я знаю, отчего она воет. У него шуба прострелена, и кровь запеклась.

      У меня сердце бьется до тошноты. Я не рассматривала этой шубы, но сейчас понимаю, что все это и не видя знала…

      Утром проснулись поздно. Холодный серый день. Дождь. За окном сараи, амбары, подальше – насыпь. Пусто. Ни души.

      Хозяйка принесла нам чаю, хлеба, ветчины.

      И шепотом:

      – Зять достал ее на рассвете. Она спрятана в сарае. Ночью, если пойти с фонарем, – донесут. А днем тоже увидят. Придут обыскивать. У нас каждый день обыски.

      Сегодня она словоохотливее. Но лицо «молчит». Лицо каменное, точно боится она рассказать лицом больше, чем хочет.

      В дверь стучит Гуськин.

      – Вы скоро? Здешняя… молодежь уже два раза прибегала.

      Хозяйка уходит. Я приоткрываю дверь, подзываю Гуськина.

      – Гуськин, скажите, все благополучно? Выпустят нас отсюда? – шепотом спрашиваю я.

      – Улыбайтесь, ради бога, улыбайтесь, – шепчет Гуськин, растягивая рот в зверской улыбке, как «L’homme qui rit»[8]. – Улыбайтесь, когда разговариваете, может, кто, не дай бог, подсматривает. Обещали выпустить и дать охрану. Здесь начинается зона в сорок верст. Там грабят.

      – Кто же грабит?

      – Ха! Кто? Они же и грабят. Ну а если будут провожатые из самого главного пекла, так они таки побоятся. Одно скажу: мы должны отсюда завтра уехать. Иначе, ей-богу, я буду очень удивлен, если когда-нибудь увижу свою мамашу.

      Мысль была сложная, но явно неутешительная.

      – Сегодня весь день сидите дома. Выходить не надо. Устали и репетируют. Все репетируют, и все устали.

      – А вы не знаете, где сам хозяин?

      – Точно не знаю. Или он расстрелян, или он бежал, или он здесь под полом сидит. А то чего они так боятся? Весь день, всю ночь двери и окна открыты. Отчего не смеют закрыть? Почему показывают, что ничего не прячут? Но чего нам с вами об этом думать? И чего об этом рассуждать? Что, нам за это заплатят? Дадут почетное гражданство? У них тут были дела, такие дела, которые пусть у нас не будут. Этот заикаться стал отчего? Три недели заикается. Так мы не хотим заикаться, мы лучше себе уедем с сундучками и с охраной.

      В столовой двинули стулом.

      – Скорее, СКАЧАТЬ