Высокое искусство. Корней Чуковский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ звук, он переводит: живое сочетание созвучий (505, 203).

      Так строка за строкой Бальмонт изменяет все стихотворения Шелли, придавая им красивость дешевых романсов.

      И при этом приклеивает чуть не к каждому слову какой-нибудь шаблонный эпитет.

      У Шелли – звезды, у Бальмонта – яркие звезды (532, 153).

      У Шелли – око, у Бальмонта – яркое око (532, 135).

      У Шелли – печаль, у Бальмонта – томительные муки (504, 191).

      Благодаря таким систематическим изменениям текста Шелли становится до странности похож на Бальмонта.

      Бальмонтизируя поэзию Шелли, Бальмонт придает британскому поэту свою собственную размашистость жестов. Где у Шелли всего лишь один-единственный зимний сучок, там у Бальмонта широчайший пейзаж:

      Средь чащи (!) елей (!) и берез (!),

      Кругом (!), куда (!) ни глянет (!) око (!),

      Холодный (!) снег (!) поля (!) занес (!).

(211)

      Восклицательными знаками в скобках я отмечаю слова, которых у Шелли нет.

      Из одного сучка у Бальмонта выросла целая чаща, из одного слова зимний развернулись необъятные снеговые (и притом российские) равнины.

      Такая щедрая размашистость жестов буквально на каждой странице.

      Где у Шелли закатный луч, у Бальмонта целое зарево: горит закат, блистает янтарями (440, 7).

      Шелли, например, говорит: «ты так добра», а Бальмонт изливается целым фонтаном любезностей:

      Ты мне близка (!), как ночь (!) сиянью дня (!),

      Как родина (!) в последний (!) миг (!) изгнанья (!).

(627, 3)

      Шелли воспевает, например, брачную ночь («A Bri-dal Song») – и этого Бальмонту достаточно, чтобы наворотить от себя целую кучу затасканных штампов, сопутствующих образу брачная ночь в любострастных обывательских мозгах: «самозабвение», «слияние страсти», «изголовье», «роскошная нега».

      Шелли упомянул соловья, и вот мы читаем у Бальмонта:

      Как будто он гимны (!) слагает (!) луне (!).

(101)

      Ибо что это за соловей, если он не славословит луну!

      Стоило Шелли произнести слово молния, как у Бальмонта уже готово трехстишие:

      …И молний жгучий (!) свет (!)

      Прорезал в небе глубину (!),

      И громкий смех ее, родя (!) в морях (!) волну (!).

(532, 183)

      Поэтому мы уже не удивляемся, находя у него такие красоты, как нежный пурпур дня, вздох мечты, счастья сладкий час, невыразимый восторг бытия, туманный путь жизни, тайны беглых снов и тому подобный романсовый хлам.

      Даже в стихотворении, которое переведено Бальмонтом более или менее точно, есть такая пошловатая вставка:

      О, почему ж, мой друг (!) прелестный (!),

      С тобой мы слиться не должны?

(503, 86)

      Вот какой огромный отпечаток оставляет личность переводчика на личности того автора, которого он переводит. Не только стихотворения Шелли исказил в своих переводах Бальмонт, он исказил саму физиономию Шелли, он придал его прекрасному лицу черты своей собственной СКАЧАТЬ