Есенин, его жёны и одалиски. Павел Николаев

Чтение книги онлайн.

      Пришпоренная смелым ездоком.

      Это из знаменитого «Письма к женщине», по сей день выбивающего у читателей слезу. К сожалению, содержание приведённых строк не соответствует действительности. Главное: Райх любила Есенина до конца своей жизни. И: в 1919 году поэт не мучился проблемами социального бытия, именно этот год считал самым счастливым в своей жизни, сознательно выбросив из неё семейные радости: «Пусть жизнь моя за песню продана». Семью он воспринимал как тяжкий крест на шее.

      …Зинаида Николаевна устроилась на работу во внешкольный отдел Народного комиссариата просвещения консультантом по искусству. В жизнь супруга не вмешивалась, но раздражала его самим фактом своего существования. Как-то Есенин обратился за помощью к Мариенгофу.

      – Любишь ли ты меня, Анатолий? Друг ты мне взаправдашний или не друг?

      – Чего болтаешь!

      – А вот чего… не могу я с Зинаидой жить… Вот тебе слово, не могу… Говорил ей – понимать не хочет… Не уйдёт, и всё… ни за что не уйдёт… Вбила себе в голову: «Любишь ты меня, Сергун, это знаю и другого знать не хочу…» Скажи ты ей, Толя (уж так прошу, как просить больше нельзя!), что есть у меня другая женщина.

      – Что ты, Серёжа… Как можно!

      – Друг ты мне или не друг?.. Вот… А из петли меня вынуть не хочешь… Петля мне её любовь… Толюк, милый, я похожу… пойду по бульварам к Москве-реке… а ты скажи – она непременно спросит, – что я у женщины… С весны, мол, путаюсь и влюблён накрепко… а таить этого не велел…

      Райх была женщиной волевой и… беременной. Надеялась, что супруг одумается. Но у Есенина осенью 1919 года действительно начался роман с молоденькой поэтессой Наденькой Вольпин, да и Мариенгоф помог. По рассказу Зинаиды Николаевны дочери: «Мариенгоф с помощью какой-то выдумки спровоцировал ужасающую сцену ревности. До родов оставался месяц с днями, мать прожила их у кого-то из знакомых. Вернуться к родителям она не могла, военные действия в районе Орла продолжались».

      3 февраля Райх родила сына. Рожала она в Доме матери и ребёнка. По телефону позвонила мужу и спросила, какое имя он хочет дать ребёнку. Сергей Александрович задумался – ему не хотелось давать сыну литературное имя. В конце концов изрёк: «Константин». И только после крещения спохватился:

      – Чёрт побери, а ведь Бальмонта Константином зовут.

      Посмотреть на сына Есенин не удосужился, и Райх ещё долго оставалась в Доме матери и ребёнка. К мужу она не вернулась, подавленная его полным безразличием к себе и их детям.

      И всё это Райх простила мужу. Выходила и вырастила детей, воспитала их в уважении к памяти отца, у которого что-то шевельнулось в душе к концу жизни. Укор за разрушенную семью и брошенных детей Есенин вложил в уста своей матери: