Материалы биографии. Эдик Штейнберг

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ относиться иронично или благосклонно, но не замечать его нельзя, так как он всегда носил экспрессивную форму конфронтации. Уже в начале 70-х годов Саша снискал себе в Москве имидж Третьякова. Но в отличие от собрания великого русского коллекционера прошлого, которым гордились соотечественники, коллекция Глезера вместе с ее собирателем была выдворена из отечества. Им суждено было долгое странствие по Европе и Америке длиной почти в 17 лет. Так иронией судьбы по вине советских властей русское подполье трансформировалось в странничество. Музей Саши Глезера превратился в театр на колесах. Забавно, но весь золотой фонд русской культуры составлен из мучеников, узников, странников, скитальцев, изгнанников. Правда, ценность коллекции, ныне вернувшейся в Россию, может быть проверена только временем. Хотя уже сегодня ряд художников, чьи работы составляют это собрание, получили мировое признание. Надолго ли? Увидим.

      Но думается, что проживание в подполье оказалось для многих из них плодотворным. Они разгадали смысл творчества и тайну его свободы в несвободе. Мне думается, что этот золотой фонд русской культуры может значительно пополниться актерами странного передвижного театра Глезера. И снова разговоры, проекты, крики, просьбы…

Э. ШтейнбергПариж, декабрь 1994 года

      Текст для каталога выставки коллекции А. Глезера в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина

      ПЕТРОВИЧ

      Боря, Петрович, Борис Петрович Свешников – первая встреча в далеких 50-х. В Тарусу меня привез отец Аркадий Акимович Штейнберг, где ему было дозволено жить после ГУЛАГа. Чуть позже здесь появился Петрович – молодой лагерный друг Акимыча.

      И вот с 50-х и до теперешней поры считаю Петровича (после папы – Акимыча) своим учителем.

      Учитель! Почему? – спрашиваю себя. У нас разный художественный язык. Мы редко встречаемся. И все-таки отвечаю себе – учитель.

      Он открыл мне Гоголя и Блока. Он помог мне увидеть и полюбить природу. Вставая рано утром и завершая свои занятия с темнотой, он одарил мое, почти первобытное сознание уникальным примером жертвенного служения в искусстве. Являясь для меня образцом проживания в творчестве, он в моем полувнятном рисовании заметил то, что со мной и во мне живет еще сегодня. Видимо, поэтому те, кто видят меня часто, могут сказать, что я постоянно вспоминаю и говорю о Петровиче.

      У меня в Москве и в Париже, как и в доме Акимыча, висят его работы. В них я вижу благодарность художника жизни и судьбе. А время, вывернутое в пространство его картин, я чувствую, как знак Апокалипсиса. Трудно найти в современности другого человека и художника, так экзистенциально почувствовавшего несвободу быстротекущей жизни, как он. Поэтому для меня пространство остановившегося времени Бориса Петровича Свешникова есть пространство подлинной свободы творчества. За ним будущее.

Э. ШтейнбергПариж, 02.04.1995

      Статья написана для издания альбома лагерных рисунков Б. П. Свешникова СКАЧАТЬ