Городские сны (сборник). Александр Станюта

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в интербригадах: повсюду «пятая колонна» из предателей. Хемингуэй даже и пьесу с таким названием сочинил.

      В 37-м в Мадриде заседает конгресс антифашистских сил. Стекла профессорских очков и лысины интеллигентов. Но пасаран! Родина или смерть! На сцене несколько столов-трибун. Ораторы подходят к микрофону. И все такие маленькие на фоне колоссального панно со сталинской головой, усами и мясистым ухом. Дают радиозапись голоса вождя народов: «У нас нет капиталистов, нет помещиков, нет эксплуатации. У нас, собственно, некому давить на народ!» Слышна овация в Москве. И здесь, в Мадриде, тоже аплодируют, встают.)

      Уже последний раз играет Рахманинов в Европе – в августе 39-го, за три недели до начала мировой войны. Его музыка в СССР не исполняется уже два года, после его подписи под протестом против репрессий, расстрелов на родине.

      (Где-то в 80-х у Дома офицеров, того Дома Красной Армии, где в 30-х иногда вальсировал молодым офицером отец, – там знакомый молодой преподаватель истории однажды сказал: «А вы похожи на Рахманинова, знаете?» – «Не знаю». А теперь как будто вижу: лето 39-го, Рахманинов за штурвалом своей моторной яхты в Швейцарии. Незастегнутое пальто, кашне и кепи. Руки в перчатках – самый ценный инструмент у пианистов. «Прощайте, бедные мои руки», – спустя четыре года скажет он по-английски в калифорнийском госпитале при сыне Шаляпина. А пока за спиной вилла «Сенар» (Сергей+Наташа+Рахманиновы) с пирсом «Гибралтар».

      Скоро концерт в Люцерне, перенесенный из Зальцбурга из-за Гитлера. И на своем «паккарде» с женой через Париж в Шербур, к пароходу «Аквитания», домой, в Америку. «Паккард» плывет вместе с хозяином, как и рояль. На «Аквитании» окна замазаны черной краской: светомаскировка от немецких подводных лодок. Время утрат настало. Год назад в парижской клинике от белокровия умирал Шаляпин, друг всей жизни. Рахманинов навещал его дважды в день. В последний раз Шаляпин молча погладил его руку.)

      Уже издан тайный приказ о расстреле детей «врагов народа» с 12 лет. И уже пошла из Москвы в Минск шифрованная телеграмма, напоминающая, что «применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП(б)». Главный в то время белорусский чекист Наседкин прочтет это 20 января 1939 года: небось, не маленькие, никогда не церемонились с врагами, что тут напоминать?

      (А через 28 лет, в 67-м, мать, предвоенная эстрадная певица, получит от правительства квартиру в высоченном доме на горке за филармонией. И увидев во дворе какого-то мужчину, вся напряжется, выдохнет: «Уххм… Ммда-а…» А человек, похрустывая снегом под бурками, довоенными еще, из белого фетра, с кожаными носами, – пройдет мимо: лет 65-ти, в ладно скроенном кожушке и синих галифе, под пыжиковой шапкой – седина висков, скулы широкие, желваки, толстый хрящ носа и цепкие глаза.

      Сергей увидит: мать узнала старикана-крепыша, в ней что-то пресеклось, замкнулось. А в 90-х, взглянув на человека того же типа в телевизоре, затеявшего суд за оскорбление Сталина с писателями, мать скажет: «Видишь, лицо какое? Старый уже. А СКАЧАТЬ