Городские сны (сборник). Александр Станюта

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Захарьевская улица, где немцы дают разрешение на выезд. Пруссаки-охранники у входа… От Гомеля Бунины плывут по Сожу пароходом. На палубе пьют пиво, едят сало. Он с увлечением говорит. Берега у Наровли тонут в густой зелени. Когда-то он бросал за борт в Индийский океан прочитанные книги, что-то суеверно загадывая. Сейчас ничего не загадывается.

      И вот уже Франция, 1940-й. Россия звучит из радиоприемника за полгода до ужасающей войны: счастье и трудолюбие Советского Союза, танцульки без конца. И уже месяц до войны. А радио поет: «Слово Сталина в народе золотой течет струей…». Бунин взбешен:

      – Ехать в такую подлую, изолгавшуюся страну?

      Наступает 1 июля 1941 года:

      – Страшные бои русских и немцев. Минск еще держится.

      Он ошибается. Или так хочется? Минск уже сдан четыре дня назад. В «Жизни Арсеньева» он писал о Витебске, о Полоцке. Теперь:

      – Взят Витебск. Больно. Как взяли Витебск? В каком виде? Ничего не знаем!

      IV

      О чем, собственно, все это мое думанье, говорил он себе уже не раз, – и что все-таки я стараюсь снова увидеть, получше рассмотреть, опять и опять проводя перед глазами, будто в замедленных кадрах, то, что осталось где-то позади, давно прошло и снегом замело, и что было когда-то здесь, вот в этом городе, или в других местах, даже далеких, но приближающих себя и свое время к тому, о чем подумалось сейчас?

      Но если это все, это оно идет сейчас сюда, ко мне, навстречу, значит, ему такое нужно тоже? Значит, тут тоже есть какой-смысл, важный уже ему, тому, о чем мы думаем, что возвращаем, вспоминая? Мы так уверены, что только мы, одни мы действуем, когда что-либо оживляем в памяти, что никогда себя не спросим, даже в шутку: а если то, о чем мы думаем, все это прошлое – и без того живое и как-то реагирует на наши вызывания его к себе, то есть, в свою очередь тоже что-то делает с нами?..

      Он говорил себе: – ну разве я смог бы все это выразить, если бы взялся писать об этом даже только для себя одного, если бы взялся закреплять это, останавливать время в определенном месте, останавливать миг, который вдруг привиделся, выступив из полутьмы былого, давнего… Разве бы мне удалось это проследить и воссоздать? Ведь одно цепляется за другое, и с чего ни начни, идет словно по кругу, замыкается, или по спирали, витки которой ширятся и ширятся – и нет конца. И будто уже связано между собой абсолютно все на свете, далекое даже физически, в пространстве, не то что во времени.

      Да, говорить – это одно, а чувствовать – совсем иное. И до тех пор, пока мы по привычке будем считать, что сказанное – это только то, что прозвучало или написано, а не то, что выражено, – мы мало что поймем в истории. Ведь мы ее не слышим. Мы видим, мы читаем слова и цифры, даты, смотрим застывшие картинки. Но мы не слышим голосов, живых, мы не внимаем им, не чувствуем именно движения прошлой жизни. Историю можно ощутить – только затем понять – в воображении, во впечатлениях, в переживании, в воспоминании, вживаясь в чью-то жизнь, судьбу, а не в настенных и настольных СКАЧАТЬ