Илюшино детство. Две повести. Илья Григорьевич Коган

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – На трудовом фронте! Не в Ташкенте же!

      – Вот на суде это и скажешь! – посоветовал Жолнин. – А пока дай людям покоя!

      Так мы и жили. Мама с Мишей у московских сестер, а я у кунцевской родни. И вот, наконец, настал день суда. Мама, конечно, меня с собой не взяла – «нечего тебе там делать! Учиться надо!». Приехала вечером, счастливая и испуганная. Суд постановил вернуть квартиру нам. «Что теперь Паршин со мной сделает! Не дай бог, узнает, что я адвокату платила! Убьет!».

      И, правда, Паршин назавтра пришел под бабушкины окна.

      – Дора! – кричал он. – Выходи! Расскажи, сколько ты судье уплатила!

      Мама, затаив дыхание, дрожала у закрытой на ключ двери.

      – Дора! – не унимался плотник. – Выходи, не трону!.. Просто скажи, сколько судье уплатила!

      Все-таки он ушел. Тетка Рейзл сказала, что надо позвать участкового, пусть он выселяет Паршина.

      – У тебя же есть решение суда!

      Глава восьмая

      Но звать участкового не пришлось. Паршин сам съехал.

      Говорят, ему дали жилье где-то за линией, в Рабочем поселке. Больше он в нашей жизни не возникал. Только еще пару дней мама не решалась даже близко подойти к нашей двери. Пока Фрима, захватив веник и пару больших тряпок, не толкнула решительно незапертую дверь.

      – Зейст! – кричала она. – Смотрите! Как этот штинкенде шикер заср… л Дорину комнату!

      Она еще долго галдела что-то о вонючих пропойцах – из того, что я мог понять. И правда, комната была черной от пыли и копоти. Штукатурка сыпалась со стен, печь дымила изо всех щелей. А я помнил, в какой чистоте держала мама комнату до войны. Как каждую весну белила ее, выставляла зимние рамы и до блеска вычищала стекла. Как раз в год переставляла мебель, пекла по этому случаю пирог в «чуде» и приглашала дворовых подруг: тетю Раю и тетю Лизу.

      Слава богу, мебель была цела. И кровать с блестящими железными шишечками, и шкаф, и кожаный диван с полочкой для слоников, и даже сами слоники, пожелтевшие и потерявшие часть конечностей. Не было патефона и швейной машины, о которой мама долго грустила.

      – Зейст! – сказала Фрима. – Глаза боятся, а руки делают!

      Они с мамой отодвинули мебель от стен и начали скрести их. Меня заставили таскать всякий мусор на помойку. На следующий день Фрима ушла на работу, а мама принялась белить потолок. Он высох и стал как новенький. Потом мама побелила стены. И принялась за печку. Но тут дело не пошло. Мама мешала известь с песком и этой смесью замазывала щели. Получались лепешки, которые высыхали и отваливались. Но вдруг мама бросила свою работу и стала к чему-то прислушиваться.

      – Лошадь! – закричала она. – Беги!

      Я уже знал, что это значит. Надо было хватать веник и совок и лететь на улицу, по которой только что проехала лошадь с телегой. Почти всегда за ними оставались свежие, дымящиеся еще конские «яблоки». Важно было поспеть первым, потому что охотников было много. Мама добавляла СКАЧАТЬ