Илюшино детство. Две повести. Илья Григорьевич Коган

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ о чем-то своем… Я крепился, сколько мог. Мы катали по деревянному стулу мышку на ниточке. Дернешь за ниточку, она втягивается внутрь, и мышка катится на тебя. А потом назад… Но сколько можно возиться с неживой железкой. И я заскучал… И стал посматривать на дядю, который, наверное, тоже был не прочь поиграть во что-нибудь другое. Пальчик как-то сам собой выскользнул из моей ладошки. Сначала я сам долго и тщательно рассматривал его. Потом поднял выше. Потом выставил прямо перед дядиным лицом. Что-то в нем дрогнуло… губы растянулись в улыбке. «Хе-хе-хе…» – еще негромко засмеялся Сюня. Мне тоже стало смешно. И вот мы заливались наперегонки. Я даже не сразу заметил, что дядин смех становится похожим на плач. А когда он совсем зарыдал, забился в слезах, мне стало так страшно, так страшно!.. Я быстро-быстро забрался под самую дальнюю кровать и постарался плакать не очень громко… Когда взрослые вернулись, им пришлось долго искать и будить меня… «Так я и знала! – сказала мама. – Ты все-таки показал ему пальчик!»…

      Никто не знает, где он окончил свои дни. Забрали его на лесоповал в войну. Не посмотрели, что по нему дурдом плачет. Нашел ли он свою Америку в глухом сибирском лесу под упавшим не туда деревом? Или застрелил его конвойный, когда замороженные ноги отказались нести нашего шлемазла? Или разыграли его в карты уголовники, которые валили лес рядом с мобилизованными психами?

      Нет, самым младшим среди сыновей моего деда был Яша. И, как говорила моя мама, самым похожим на человека. Вот он стоит – молодой и красивый. Может быть, пришедший со свиданья со своей «шиксой», как называли в семье его русскую девушку. Он собирался жениться не ней, пусть родичи и называли ее «шиксой». Мне запомнилось большое родимое пятно на его щеке. А, может, это просто память играет со мной. Он тоже работал в каком-то магазине. Но, кажется мне, он мог бы еще учиться и найти более интересное место в жизни. Но пришла повестка из военкомата. И бравого Яшу забрили в пограничные войска. И надо же так случиться, что служить ему довелось на финской границе. А тут началась война с Финляндией. Какое-то время письма от Яши приходили регулярно. Ему отправляли посылки. Пока последняя из них не вернулась обратно. Я помню, что от бабушки Златы это скрывали. И помню этот фанерный ящичек, на дне которого лежали сухари, тронутые плесенью, и кисет с махоркой. А потом пришло письмо от командира части, в котором рассказывалось, как геройски погиб наш Яша.

      Ну вот, я и дошел до тетки Рейзл на семейном портрете. Суровая была тетка. Это видно по ее красивому, но раньше времени отцветшему лицу, на котором застыло выражение постоянного презрения ко всем, кто жил не по ею утвержденным правилам. Не любила она мою маму, считала ее чужой в семье. Книги, театры, опера – все это не входило в круг признаваемых теткой Рейзл ценностей. Всю жизнь проработала она кассиром, и вереницы прошедших перед ее окошком лиц не внушили ей уважения к человеческому роду. Это свое брезгливое отношение она переносила и на близких. СКАЧАТЬ