– Все о чем-нибудь жалеют.
– Я имею в виду сожаления, которые мучают и разъедают душу.
Летний ветерок усилился. Птичка уставилась на меня, словно тоже ждала ответа.
– Есть одно, – призналась я, отмахиваясь от неприятных воспоминаний.
Из кухонного окна высунулся Лук. Кивнул на дока, а затем указал себе за спину. Видимо, спрашивал, не пора ли выпроводить Линдена за дверь.
Я едва заметно качнула головой: чувствовалось, что доку необходимо выплеснуть наболевшее. Мне хотелось выслушать его исповедь. Лук понимающе поднял два больших пальца.
– А у меня много. – Док рассеянно крутил обручальное кольцо. – Слишком много. В моем возрасте начинаешь ночами вместо овец считать прошлые ошибки, только они не избавляют от бессонницы. – Он невесело улыбнулся.
На вид док не был стариком: я бы дала ему семьдесят с небольшим. Судя по всему, он выглядит моложе своих лет. Я ничего не знаю о Линденах: в нашей семье все разговоры о них были под строжайшим запретом, который я даже не пыталась нарушить.
Док снова промокнул лоб платком.
– Наверное, каждый начинает переосмысливать свои поступки, когда его настигает болезнь, – выдала я.
Он приподнял темные, кустистые брови.
– Пожалуй, ты права.
В его словах прозвучало столько горечи, что, казалось, ее вылили на меня из ведра, и я немедленно пропиталась ею насквозь. В носу и в глазах защипало. Да что же это? Мне вообще не должно быть до него никакого дела! Борясь с подступившими слезами, я отвернулась и стала наблюдать за скачущей по террасе птицей. Одно ее крыло было неестественно вывернуто, как после перелома. Бедняжка!
– Мы не знали, что у нас есть внучка, – после длительной паузы промолвил док.
К счастью, он не подверг сомнению наше родство, чего я, честно говоря, боялась и даже готова была, если понадобится, сделать тест ДНК.
– Я в курсе.
– Почему Иден ничего нам не сказала?
– Вы действительно не понимаете?
Док перевел взгляд на птицу, клюющую на террасе щепки, и потер циферблат часов.
– Твоя мама не могла не осознавать, как много для нас значила внучка. Мы были бы рады с тобой общаться. Мы имели на это право!
– Вы серьезно?
– Ты все видишь глазами мамы, Анна-Кейт. Но можно посмотреть и с другой стороны.
Надрыв и боль в его голосе вновь заставили меня усомниться во всем, что я слышала о Линденах.
Я стиснула подлокотники кресла.
– Вы обвинили мою маму в убийстве и даже не позволили ей проститься с тем, кого она любила больше жизни. Я считаю, это лишило вас всякого права на меня. И точка.
– Все не так просто, Анна-Кейт…
– Проще некуда. А сейчас мне надо работать.
Я встала и направилась к двери. Испуганно чирикнув, птичка вспорхнула и СКАЧАТЬ