Ныне все мы болеем теологией. Из истории русского богословия предсинодальной эпохи. Протоиерей Павел Хондзинский
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Ныне все мы болеем теологией. Из истории русского богословия предсинодальной эпохи - Протоиерей Павел Хондзинский страница 15

СКАЧАТЬ xmlns:fb="http://www.gribuser.ru/xml/fictionbook/2.0" xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n_130" type="note">[130]. Но Бог Своею любовью влечет человека к истинной, благой любви. Эта любовь обнаруживает себя в подражании и последовании Христу – прежде всего в смирении, отказе от своеволия[131]. Чтобы Бог мог действовать в нас, надо как бы «опустошить» себя, стать ничем – тогда Бог будет в нас всем[132]. Эти существенно важные для Арндта тезисы движутся, по справедливому замечания того же Христиана Брава, «в кругу августиновых мыслей»[133].

      Наконец, августинизм предлагал разрешение еще одного противоречия, ставшего следствием повторного открытия христианским Западом гениев и героев Античности. Это противоречие было остро пережито уже Данте, описавшим в «Божественной комедии» свою встречу с ними:

      «“Что ж ты не спросишь, – молвил мой вожатый, – / Какие духи здесь нашли приют? / Знай, прежде чем продолжить путь начатый, / что эти не грешили; не спасут / одни заслуги, если нет крещенья, / которым к вере истинной идут; / кто жил до христианского ученья, / тот Бога чтил не так, как мы должны. / Таков и я. За эти упущенья, / не за иное, мы осуждены, / и здесь, по приговору Высшей воли, / мы жаждем и надежды лишены”. / Стеснилась грудь моя от тяжкой боли / при вести, сколь достойные мужи / вкушают в Лимбе горечь этой доли»[134].

      И не кто иной, как епископ Иппонский с его учением о самовластии Божественной воли, по неисповедимому промыслу избирающей одних и отвергающей других, был способен если не утишить эту «боль», то, во всяком случае, дать объяснение, позволяющее примириться с ней. Ведь ясно, писал он, «что избрание это столь сокровенно, что вовсе не может быть явно для нас, взирающих на одну и ту же смесь… Ибо я не знаю, что следует рассматривать в избрании людей к спасительной благодати, если некий помысел подвигнет меня испытать это избрание: разве что большие природные задатки, или меньшие грехи, или то и другое вместе; добавим также, если угодно, чистоту и пользу взглядов. Тогда всякий, кто будет как можно меньше уловлен и запятнан грехами (ибо кто может быть вовсе без грехов?), кто будет способен от природы и образован в свободных искусствах (курсив мой. – Прот. Павел), окажется достойным избрания благодати. Но если я это признаю, то не посмеется ли из-за этого надо мною Тот, Кто избрал немощное мира, чтобы посрамить мудрых…» [135].

      Наконец, в первой половине XVII века явился человек, который изнутри католической традиции и также с точки зрения августинизма прямо обвинил посттридентский томизм в сознательном пелагианстве постольку, поскольку он базировался на аристотелевой философии[136], и приравнял его тем самым к гуманистическим течениям эпохи[137]: этим человеком стал епископ Ипрский Янсений (1585–1638)[138].

      «Существуют, – писал он, – изначально два пути постижения божественных СКАЧАТЬ

<p>131</p>

«Чтобы для нас стало понятно, почему молитва без веры и смирения ничто, мы должны помнить, что смирение в сердце есть прекрасный свет, благодаря которому познается ничтожество человека и величие и преизобилующая благость Божия… Ибо когда верующая душа сознает смиренно свое ничтожество и то, что Сын Божий так глубоко унизился, что не только человеком сделался, но и претерпел ради бедных тварей тяжелые, жестокие, невыразимые крестные муки, – то благодаря такому смирению в душе разгорается благородное пламя любви Божией. Душа тогда верою влечется к Богу и любит в Боге и во Христе всех людей. Любит потому, что влечется к Богу и, следовательно, должна любить все то, что Бог любит…» (Арндт Иоганн. Об истинном христианстве. С. 260). Или с прямой ссылкой на блж. Августина: «…все христианство заключается в следующем: последовать Христу, Господу нашему. Августин говорит: “Религия преимущественно в том состоит, чтобы последовать тому, кого чтишь и кому служишь”» (Там же. С. 73).

<p>132</p>

«Если же ты полагаешься на свою волю, на свой разум и стремления, то Бог не может через них проявлять Свои дела, ибо когда двое желают стать единым, то один должен покоиться и страдать, а другой должен действовать. Бог есть бесконечная, непрестанно действующая сила, которая действует в тебе, пока ты ей не препятствуешь» (Там же. С. 419). И далее: «Запомни, что Богу присуще непрестанное действование. Где Он находит свободное для Себя место, там производит по Своему милосердию то, в чем нуждается сердце, стремящееся и прилепляющееся к Нему… Ибо когда Бог должен войти, твари должны выйти» (Там же. С. 433).

<p>133</p>

Christian Bray. Bticher im Staube. Theologie Johann Arndts in ihrem Verhaltnis zur Mystik. Teiden, 1986. S. 100. В связи с этим странным кажется утверждение цитированного выше Мартина Брехта о том, что «при ближайшем рассмотрении оказывается, что Августин и то, что было в обращении под его именем, насколько сегодня известно, никакого существенного влияния не оказал на сочинения Иоганна Арндта» (Brecht Martin. Op. cit. S. 62.).

<p>134</p>

Данте Алигьери. Собрание сочинений: В 5 т. СПб., 1996. Т. 1. С. 27–28.

<p>135</p>

Августин, блж. Трактаты о различных вопросах. М., 2005. С. 252. И далее: «Разве мы не знаем многих наших верующих, ходящих путем Божиим, вовсе не сравнимых по природным способностям не только с некоторыми еретиками, но даже и с комедийными актерами? Точно так же разве не видим мы некоторых людей обоего пола живущими в супружеской чистоте без всякого упрека и, однако, при этом являющимися еретиками или язычниками или же столь прохладными в истинной вере и истинной Церкви, что мы удивляемся обратившимся внезапно блудницам и актерам, которые превосходят их не только в терпении и воздержании, но и в вере, надежде и любви… Однако что скажем? Неужели неправда у Бога, требующего долг с кого угодно Ему, а кому угодно прощающего?.. Да не будет! Но почему одному так, а другому – не так? А ты кто человек? Если не отдашь долг – тебе есть за что благодарить; если отдаешь – не на что жаловаться» (Августин, блж. Трактаты о различных вопросах. С. 252–253).

<p>136</p>

«На чистых принципах аристотелевой философии основана ересь пелагианства и полу-пелагианства» (Iamenius С. Augustinus. Lovanium, 1640.Т. II. Col. 25).

<p>137</p>

Действительно, позднейшие толкователи Тридентского Собора, такие, в частности, как Беллярмин, подтверждение томистского учения о том, что похоть есть естественное свойство человеческой телесной природы, присущее ей еще до грехопадения, как раз и усматривали в том, что она (похоть) сохраняется в оправданных, в которых «нет ничего ненавистного Богу». Однако, если вдуматься, и это истолкование, и учение протестантов о том, что оправдание состоит не в изменении человеческой природы, а только в невменении греха, каждое по-своему, в конечном счете оправдывали похоть: первое – тем, что она признавалась естественной, второе – тем, что отныне не вменялась в грех. Этот вывод косвенно подтверждается тем известным фа кто Vi, что посттридентский томизм разрабатывался преимущественно иезуитами, теми самыми, которые, жестко противостоя протестантизму, в то же время поставили своей задачей примирить католическую доктрину с общим обмирщением жизни.

<p>138</p>

Главный труд его жизни – «Августинус» (Augustinus), над которым он работал последние десять лет своей жизни, был издан уже после его смерти друзьями.