Избранные сочинения. Великий Гэтсби. Ночь нежна. Загадочная история Бенджамина Баттона. С иллюстрациями. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Чтение книги онлайн.

      – Я запер наверху мою жену, – спокойно объяснил Уилсон. – Она будет сидеть там до послезавтра, когда мы съедем отсюда.

      Михаэлис был поражен, услышав это; они были добрыми соседями четыре года, и за все это время Уилсон не выказал ни малейшего признака того, что он способен на такой поступок. В целом это был один из тех затравленных, опустивших руки мужчин, которые плывут по течению: когда он не работал, он сидел на стуле в дверях и молча наблюдал за пешеходами и машинами, курсирующими по дороге. Когда кто-то заговаривал с ним, он неизменно улыбался в ответ приятной, бесцветной улыбкой. Он принадлежал своей жене, а не самому себе.

      Поэтому, вполне естественно, Михаэлис попытался выяснить, что случилось, но Уилсон не отвечал ни слова; вместо этого он начал любопытствующе и подозрительно поглядывать на своего посетителя и спрашивать его, что тот делал в такое-то время в такие-то дни. Когда Михаэлису это уже порядком надоело, мимо двери в сторону его ресторана прошли какие-то рабочие, и он воспользовался случаем, чтобы ускользнуть, думая вернуться позже. Но он больше не вернулся. Почему не вернулся? Потому что забыл. Просто забыл. Когда он снова вышел на улицу, где-то сразу после семи, он вспомнил об этом разговоре с Уилсоном, когда услышал голос миссис Уилсон, громкий и сердитый, внизу в гараже.

      – Избей меня! – услышал он ее крик. – Повали меня на пол и избей, ну, давай, мерзкий и презренный трус!

      Через мгновение она уже выбежала во тьму сумерек, маша руками и крича, и еще до того, как он успел выйти из двери, все было кончено.

      «Машина смерти», как назвали ее газеты, не остановилась; она показалась из сгущающейся тьмы, притормозила в трагической нерешительности и потом исчезла за поворотом. Михаэлис не рассмотрел даже ее цвета: он сказал первому полицейскому, что она была светло-зеленой. Вторая машина, которая двигалась в сторону Нью-Йорка, остановилась через сотню ярдов, и ее водитель подбежал к месту, где Миртл Уилсон, лишенная жизни насильственным образом, стояла на коленях в дорожной пыли, смешивая свою темную, густую кровь с пылью.

      Михаэлис с этим водителем первыми подошли к ней, но, когда они разорвали на ней блузку, еще влажную от пота, они увидели, что ее левая грудь свободно болталась, так что не было уже необходимости прислушиваться к биению сердца под ней. Рот ее был широко раскрыт и разорван в уголках так, будто не смог выдержать напора вышедшей через него той огромной жизненности, которую она хранила в себе так долго.