Коричневые башмаки с набережной Вольтера. Клод Изнер

Чтение книги онлайн.

      Если бы Аделине Питель сказали, что этимология французского слова parvis («паперть») восходит к церковному латинскому paradisus («рай»), она бы просто пожала плечами, закутанными черной уныло-траурной шалью. Рай Аделины находился в другом месте – на улице Арколь, в писчебумажном магазине, чей владелец когда-то был ее любовником, а затем стал деловым компаньоном. Он продавал почтовые открытки и книжные закладки, которые его бывшая дульсинея украшала благочестивыми надписями, каллиграфически выведенными тушью, и обилием миниатюрных колокольчиков, розочек и щекастых ангелочков.

      Большая карета, запряженная четырьмя лошадьми, пересекла мост Двойной платы, из нее высыпала толпа иностранных туристов, и каждый мгновенно устремил лорнет на горгулий в снежных шапках; уличные торговцы тем временем не замедлили взять в осаду зевак мужского пола, показывая им из-под полы книжки-раскладушки с фотографиями на галантные сюжеты.

      Аделина Питель свернула на улицу Клуатр-Нотр-Дам. Башенки собора возвышались над окрестными каминными трубами и коньками жестяных кровель; с портиков осыпа́лась штукатурка в такт биению промышленного сердца столицы; на скользкой мостовой девчонки прыгали через скакалку; скрипели шаткие лестницы под нагруженными припасами домохозяйками, которые спешили с покупками домой, готовить семейный обед. Вбок уходила между особняками XVII века извилистая улочка Шануанес, чудом уцелевшая на закате Второй империи. Здесь, среди мелких лавочек, находилась сапожная мастерская Аделининого племянника-шалопая Фердинана.

      – Ну ясное дело – закрыто. И этот бездельник еще смеет рассуждать о неустанных поисках совершенства формы, – проворчала Аделина, покосившись на грязно-белый фасад домишки и криво намалеванное на оконном стекле объявление: «Шьем и починяем обувь».

      «Все уши мне прожужжал своими пошлыми теориями: «Можно быть художником, выпиливая лобзиком по дереву или возводя стену, можно быть художником, занимаясь чем угодно, при условии, что вкладываешь в свое дело душу, чтобы преумножить в мире красоту и гармонию». Нет, ну надо же! Вот я – художник, а он – сапожник, к которому если кто и заглянет, так лишь когда последняя подметка отвалится!»

      Она вошла в подъезд дома номер 10, едва не столкнувшись на пороге с жильцом по имени Пьер Тримуйа[42]. Аделина терпеть не могла этого лохматого господина с выдающимся носом, хотя он всегда был крайне любезен.

      «Мнит себя поэтом, а на самом деле мелкий чинуша у государства на довольствии. А на голове что? Это разве волосы? Это ж щетка – паутину собирать по углам. Жалковато он выглядит рядом с Фердинаном. Однако, хороши соседи: рифмоплет СКАЧАТЬ