Современная греческая поэзия. Антология

Чтение книги онлайн.

      Абсурдный страх моего детства, страх

      абсолютный.

      Наконец-то я узнал твою меру.

      Наконец-то измерил твоё падение.

      Ответы

      В один решающий день публика потребовала, и господин Крак согласился. Он даст ответы! Он мобилизовал самые редкие слова. Украсил их значками облечённого ударения и густого придыхания[2]. Почистил зубы, отрепетировал свою речь, надел очки. Бот он поднимается на трибуну, а под ним – океан взглядов.

      Господин Крак немеет, а публика, без нетерпеливости, но и без терпения, на него смотрит. И так уже не один день. Господин Крак – нежданный истукан, не могущий заговорить, не могущий – хотя бы иносказательно – стряхнуть с себя это свойство, эту инертность, бессилие, эту трещину своего имени. Произнести речь и возвратиться восвояси. Туда, где отзывы, в конечном итоге, не так уж и много значат.

      О том, как разрешился этот инцидент, я ничего больше не знаю. Так что не спрашивайте. Кроме того, господин Крак – господин скучный, сплошное настоящее время глагола. И на это у меня ответов нет.

      Маркос Мескос

      Выкуп

Государственная литературная премия ГрецииНоминация «Поэзия»2013Издательство «Гавриилидис»,Афины, 2012(С. 23, 27, 34, 38, 70–72)

      Ночь после того

      На прогалине их прикончили:

      взгляды за спину шаги за спиной

      чёрный лес где звери прячутся пляшущие

      с мертвецами – сверху с гор они спустились в ущелье: был май

      птицы свет и цветы бушевали под ветром: благоухание

      скорбной радости или двусмысленное упование пока

      они шли и чуть ниже

      по склону над ямой выстрелы в голову.

      Холодный мурашки ветерок ледяной нынче первая ночь под землёй

      нынче пляски: нынче пляски у мертвецов.

      Отвлекающие манёвры

      Утром дождь шептал осеннему серебряному ковру

      слова невнятные мимолётные – дальние голоса

      дальние крылья за дымом за туманами чернотой

      над глазами почва:

      базиликом белым расцветает смерть,

      дряхлеет якобы, но наряжается…

      Простая история

      Был голубоглазым рослый дядя Эвфимис муж тёти Афродиты двоюродной сестры моей матери; всю жизнь возился с лошадьми телегой и огородами; выпивал и я помню как по вечерам он вываливался из пивной «Аляска» в Воденах[3] улыбаясь до ушей и шатаясь довольный прошедшим днём и своей многомилостивой жизнью «ах если бы только говорил он мне в горку перед домом не подниматься!»

Когда я смуглею от загара

      он приходит в мои сны добродушный огромный голубоглазый берёт меня за руку и ведёт к Лонгосу[4] перечисляя мне имена птиц и источников на их старом позабытом языке.

      Скромные перерывы в селе Каламици[5]

      Десять раз пробежала вверх-вниз по дереву

      щипала пугливая белочка в спешке

      корку СКАЧАТЬ