Заколдованная Элла. Гейл Карсон Ливайн

Чтение книги онлайн.

      Не прошло и часа после моего признания, как я стукнула Памелу. Она расплакалась, из носа у нее пошла кровь.

      В тот день нашей дружбе пришел конец. А мама нашла для матери Памелы другое место – подальше от нашего города под названием Фрелл.

      Мама наказала меня за рукоприкладство, а потом отдала один из своих редких приказов: никогда никому не говорить о проклятии. Правда, я бы все равно не стала. Уже поняла, что надо быть осторожной.

      Когда мне было почти пятнадцать, мы с мамой простудились. Мэнди кормила нас лечебным супом – морковка, порей, сельдерей и волоски из хвоста единорога. Очень вкусно, только неприятно смотреть, как плавают среди овощей длинные желтовато-белые волоски.

      Поскольку отец снова уехал, мы с мамой ели суп у нее в постели. Если бы отец был дома, я бы вообще не заглядывала к маме в комнату. Отец не любил, когда я попадалась ему на глаза, – он говорил, что я вечно кручусь под ногами.

      Я глотала суп вместе с волосками – ведь Мэнди так велела, – хоть я и корчила брезгливые гримасы и в тарелку, и в спину удалившейся Мэнди.

      – Подожду, пока остынет, – сказала мама. А когда Мэнди ушла, вытащила волоски, съела суп и положила их обратно в пустую тарелку.

      На следующее утро я узнала, что маме стало хуже – она даже не может ни есть, ни пить. Она жаловалась, что в горле у нее словно ножи, а в голове – стенобитный таран. Я прикладывала ей на лоб полотенца, смоченные в холодной воде, и рассказывала всякие истории. Это были старые, давно знакомые волшебные сказки, но я там кое-что меняла, и иногда мама даже смеялась. Только смех всегда переходил в кашель.

      Когда Мэнди велела мне идти спать, мама поцеловала меня в лоб:

      – Спокойной ночи. Я тебя люблю, радость моя.

      Это было последнее, что она мне сказала. Уходя, я слышала, как она говорит Мэнди:

      – Мне скоро станет лучше. Не надо посылать за сэром Питером.

      Сэр Питер – это мой отец.

      Наутро мама проснулась, но в себя так и не пришла. Глаза у нее были открыты, и она болтала с невидимыми придворными и теребила серебряное ожерелье. Ни мне, ни Мэнди она ничего не говорила, хотя мы сидели рядом.

      Лакей Натан привел врача, и тот тут же прогнал меня от мамы.

      В коридоре было пусто. Я прошла по нему и спустилась по винтовой лестнице, припоминая, сколько раз мы с мамой съезжали по перилам.

      Конечно, при посторонних мы себе такого не позволяли. «Надо держаться с достоинством», – шептала мне мама и спускалась по лестнице, держась особенно величаво. А я шла следом, стараясь ей подражать и борясь с природной неуклюжестью, и радовалась, что играю в ее игру.

      Но когда мы были одни, то предпочитали с визгом и хохотом съезжать по перилам. А потом снова бежать наверх и снова съезжать – и два, и три, и четыре раза.

      Спустившись до самого низа, я открыла тяжелую парадную дверь и выскользнула на яркий солнечный свет.

      Идти к старому замку было далеко, но я хотела загадать желание, а делать это надо было именно там: желания, загаданные в старом замке, чаще всего сбывались.

      Замок СКАЧАТЬ