Заколдованная Элла. Гейл Карсон Ливайн

Чтение книги онлайн.

      До меня дошло, какой это кошмар, в день, когда мне исполнилось пять лет. Этот день прямо стоит у меня перед глазами: Мэнди пересказывала мне эту историю тысячу раз.

      – На твой день рождения, – начинает она, – я испекла прекрасный торт. Шесть коржей!

      Наша старшая горничная Берта сшила мне нарядное платье.

      – Темно-темно-синее с широким белым поясом. Ты уже тогда была маловата ростом для своих лет, да еще с белым бантом в черных волосах и с разрумянившимися щечками – ну вылитая фарфоровая кукла!

      Посередине стола стояла ваза с цветами, которые собрал Натан, наш лакей.

      Мы все сидели за столом (отец, само собой, уехал по делам). Я была в восторге. Я же видела, как Мэнди печет торт, Берта шьет платье, а Натан собирает цветы.

      Мэнди разрезала торт. А потом положила кусок мне на тарелку и сказала не подумав:

      – Ешь.

      Первый кусок был невероятно вкусный. Я мигом его доела и была страшно довольна. Тогда Мэнди отрезала второй. Он дался уже не так легко. Больше мне торта не положили, но я чувствовала, что обязана съесть еще. И воткнула вилку в торт на блюде.

      – Элла, что ты делаешь?! – возмутилась мама.

      – Вот поросенок, – рассмеялась Мэнди. – У нее день рождения, госпожа. Пусть ест сколько хочет.

      И положила мне еще кусок.

      Меня замутило, я испугалась. Почему мне не остановиться?

      Каждый глоток был как пытка. Каждый кусок тяжко ложился на язык, и я с усилием проталкивала его внутрь, словно липкий ком засохшего клея. Я заплакала – но все ела и ела.

      Мама первая поняла, что происходит.

      – Элла, перестань есть, – велела она.

      Я перестала.

      Помыкать мной мог кто угодно – стоило лишь отдать мне приказ. Только это должен был быть именно приказ, например: «Надень шарфик» или «А сейчас ты должна идти спать». Просьбы и пожелания на меня не действовали. Фразы вроде «Я бы хотела, чтобы ты надела шарфик» или «Уже пора спать, тебе не кажется?» я могла безнаказанно пропустить мимо ушей. Но против приказа я была бессильна.

      Если бы кто-нибудь приказал мне пропрыгать на одной ножке сутки напролет, мне бы пришлось послушаться. Между прочим, прыгать на одной ножке – не самый скверный приказ. Прикажи мне кто-нибудь, чтобы я отрезала себе голову, я бы отрезала.

      Моя жизнь была полна опасностей.

      Когда я подросла, то научилась слушаться приказов не сразу, однако каждый миг дорого мне стоил – я задыхалась, меня тошнило, голова шла кругом, все болело… Долго продержаться мне не удавалось никогда. Даже несколько минут оборачивались пыткой.

      У меня была фея-крестная, и мама просила ее снять заклятие. Однако фея-крестная сказала, что снять его может только сама Люсинда. Правда, добавила она, чары, возможно, удастся разрушить и без помощи Люсинды, но не сейчас.

      Как – я не знала. Я даже не знала, кто, собственно, такая моя фея-крестная.

      Проклятие Люсинды сделало меня не кроткой, а, наоборот, жутко своенравной. Хотя, возможно, это у меня от природы.

      Мама никогда не отдавала мне строгих распоряжений. Отец о проклятии не знал, да и видел меня так редко, что особенно ничего не приказывал. А вот Мэнди любила покомандовать. По доброте душевной и «ради твоего же блага». «Оденься потеплее, Элла». Или «Подержи миску, лапочка, пока я взбиваю яйца».

      Эти команды мне не нравились, хотя и вреда от них не было. Миску я держала, но при этом бегала по всей кухне, а Мэнди приходилось гоняться за мной. Она называла меня проказницей и пыталась подловить – отдавала более точные распоряжения, – а я в ответ придумывала новые уловки. Вот и получалось, что, когда мы с ней делали что-то вместе, это частенько сильно затягивалось, особенно если мама, хохоча, принималась подкалывать нас по очереди.

      Кончалось все хорошо: или я все-таки решала сделать, как Мэнди велит, или Мэнди меняла гнев на милость и просила, а не приказывала.

      Если Мэнди по рассеянности отдавала мне распоряжение, а я понимала, что она это не всерьез, я спрашивала: «Это обязательно?» И она всегда задумывалась над своими словами.

      Когда мне было восемь лет, у меня была подружка по имени Памела, дочка одной нашей служанки. В один прекрасный день мы с ней торчали в кухне – смотрели, как Мэнди готовит марципаны. Мэнди отправила меня в кладовку принести еще миндаля, а я вернулась с двумя орешками – и все. Тогда она велела мне сходить еще раз и уже точнее объяснила, что ей нужно, и тут уж я выполнила указания, но мне все равно удалось потянуть время и позлить ее.

      Потом, когда мы с Памелой побежали в сад поесть марципанов, она спросила, почему я сразу не послушалась СКАЧАТЬ