Иерусалимские дневники (сборник). Игорь Губерман

Чтение книги онлайн.

      Хотя семейный гнёт ослаб

      и стал теплей уют,

      но мужики орут на баб,

      когда их бабы бьют.

      Во мне звучит, не умолкая

      и сердце тиская моё,

      глухая музыка – толкая

      на поиск текста под неё.

      Где мой гонор, кураж и задор?

      Где мой пафос, апломб и парение?

      Я плету ахинею и вздор,

      не впадая в былое горение.

      Итог уже почти я подытожил

      за время, что на свете я гостил:

      навряд ли в мире мудрость я умножил,

      зато и мало скорби напустил.

      Кто-то рядом, быть может, и около

      проживает в полнейшей безвестности,

      но дыхание духа высокого —

      благотворно пространству окрестности.

      Болезней тяжких испытания,

      насколько я могу понять,

      шлёт Бог не в целях воспитания,

      а чтобы нашу прыть унять.

      Хроника лет начинает виток

      будущей травмы земной:

      миром испробован первый глоток

      новой отравы чумной.

      Сделался вкус мой богаче оттенками,

      тоньше, острей, но не строже:

      раньше любил я брюнеток с шатенками,

      нынче – и крашеных тоже.

      Возле устья житейской реки,

      где шумы бытия уже глуше,

      ощущают покой старики,

      и заметно светлеют их души.

      Восьмой десяток, первый день.

      Сохранна речь, осмыслен взгляд.

      Уже вполне трухлявый пень,

      а соки всё ещё бурлят.

      Я книжек – дикое количество

      за срок земной успел испечь;

      когда не станет электричества,

      топиться будет ими печь.

      Огромность скважины замочной

      с её экранами цветистыми

      даёт возможности заочной,

      но тесной близости с артистами.

      Сейчас вокруг иные нравы,

      ебутся все напропалую,

      но старики, конечно, правы,

      что врут про нравственность былую.

      Когда накатит явное везение

      и следует вести себя практично,

      то совести живое угрызение —

      помалкивает чутко и тактично.

      Склад ума еврейского таков,

      что раскрыт полярности суждений;

      тот же склад – у наших мудаков

      с каменной границей убеждений.

      Забавно, как потомки назовут

      загадочность еврейского томления:

      евреи любят землю, где живут,

      ревнивей коренного населения.

      А я б во всех газетах тиснул акт

      для всехнего повсюду любования:

      «Агрессией является сам факт

      еврейского на свете пребывания».

      Во мне так очевидно графоманство,

      что я – его чистейшее явление:

      пишу не ради славы или чванства,

      а просто совершаю выделение.

      Если впрямь существует чистилище,

      то СКАЧАТЬ