Иерусалимские дневники (сборник). Игорь Губерман

Чтение книги онлайн.

      Ушли мечты, погасли грёзы,

      усохла роль в житейской драме,

      но, как и прежде, рифма «розы»

      меня тревожит вечерами.

      Забавно мне: среди ровесников

      по ходу мыслей их таинственных —

      полно пугливых буревестников

      и туча кроликов воинственных.

      С утра душа моя взъерошена,

      и, чтоб шуршанье улеглось,

      я вспоминаю, что хорошего

      вчера мне в жизни удалось.

      Нашёл я для игры себе поляну,

      играю с интересом и без фальши:

      в далёких городах, куда ни гляну, —

      я думаю о тех, кто жил тут раньше.

      Живу не в тоске и рыдании,

      а даже почти хорошо,

      я кайфа ищу в увядании,

      но что-то пока не нашёл.

      А на зовы прелестного искуса

      я с отмеченных возрастом пор

      то смотрю с отчуждением искоса,

      то и вовсе – не вижу в упор.

      Душа моя однажды переселится

      в застенчивого тихого стыдливца,

      и сущая случится с ним безделица —

      он будет выпивать и материться.

      Истории слепые катаклизмы,

      хотя следить за ними интересно,

      весьма калечат наши организмы —

      душевно даже больше, чем телесно.

      В дому моих воспоминаний

      нигде – с подвала по чердак —

      нет ни терзаний, ни стенаний,

      так был безоблачен мудак.

      Я ободрял интеллигенцию,

      как песней взбадривают воинство,

      я сочинял им индульгенцию

      на сохранение достоинства.

      Так часто под загадочностью сфинкса —

      в предчувствии, томительном и сладком, —

      являлись мне бездушие и свинство,

      что стал я подозрителен к загадкам.

      Он оставался ловелас,

      когда весь пыл уже пропал,

      он клал на девку мутный глаз

      и тут же сидя засыпал.

      Кто верил истово и честно,

      в конце концов, на ложь ощерясь,

      почти всегда и повсеместно

      впадал в какую-нибудь ересь.

      Я мучу всех и гибну сам

      под распорядок и режим:

      не в силах жить я по часам,

      особенно – чужим.

      Всё в мире любопытно и забавно,

      порой понятно, чаще – не вполне,

      а замыслы Творца уж и подавно —

      чем дальше, тем загадочнее мне.

      Благодарю, благоговея, —

      за смех, за грусть, за свет в окне —

      того безвестного еврея,

      душа которого во мне.

      Я на сугубо личном случае

      имею смелость утверждать,

      что бытия благополучие

      в душе не селит благодать.

      Ко мне стишки вернулись сами,

      чем я тайком весьма горжусь:

      мой автор, скрытый небесами,

      решил, что я ещё гожусь.

      Забавно мне моё еврейство

      как разных сутей совмещение:

      игра, СКАЧАТЬ