Державный плотник. Даниил Мордовцев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ передо мною… чел и рассуждения у меня… просил в том… Видишь ли-де ты, говорил он, Григорий…

      – Гришка! – строго остановил патриарх.

      – Да… видишь ли-де ты, что в тех тетратях писано… что ныне уже все… сбывается…

      «Воистину сбывается», – мысленно, с ужасом, согласились архиереи.

      Игнатий, обессиленный, остановился, но пристав заметил, что он падает, и подхватил несчастного.

      По знаку патриарха молодой послушник принес из соседней ризницы ковш воды и поднес к губам Игнатия. Тот жадно припал к воде.

      «Жажду!» – припомнились не одному архиерею слова Христа на кресте. – «Жажду!»…

      – Ободрись, владыко, – шепнул пристав несчастному, поддерживая его. – Бог милостив.

      Слова эти слышали архиереи и сам патриарх.

      «Добер, зело добер пристав у его святейшества», – мысленно произнесли архиереи.

      Игнатий несколько пришел в себя и перекрестился.

      – Господь больше страдал, владыко, – снова шепнул пристав.

      Игнатий глубоко передохнул, и, обведя глазами архиереев, он увидел на лице каждого глубокое к нему сочувствие и жалость. Это ободрило несчастного.

      «Они все за меня», – понял он и облегченно перекрестился.

      Теперь он заговорил тверже:

      – За те его, Григорьевы, слова и тетрати…

      – Гришкины, – автоматически твердил патриарх.

      Талицкий презрительно улыбнулся и переменил позу, звякнув цепями.

      – И за те его, Гришкины, слова и тетрати, – продолжал Игнатий, – я похвалил его и говорил: Павловы-де твои уста…[16]

      «Воистину, воистину Павловы его уста, апостола Павла, такожде страждавшего в оковах», – повторил мысленно не один из архиереев.

      – Павловы-де твои уста, – продолжал Игнатий, – пожалуй, потрудись, напиши поперечневатее.

      «Именно поперечневатее, – повторил про себя простодушный пристав, – экое словечко! Поперечневатее… Н-ну! Словечко!»

      – Напиши поперечневатее, почему бы мне можно познать истину, и к тем моим словам он, Григорий…

      – Гришка! Сказано, Гришка.

      – И к тем моим словам он, Гришка, говорил мне: возможно ль-де тебе о сем возвестить святейшему патриарху, чтоб про то и в народе было ведомо?

      Слова эти поразили патриарха. Мгновенная бледность покрыла старческие щеки верховного главы всероссийского духовенства, и он с трудом проговорил:

      – Ох, чтой-то занеможилось мне, братия архиерееве, не то утин во хребет, не то под сердце подкатило, смерть моя, ох!

      – Помилуй Бог, помилуй Бог! – послышалось среди архиереев.

      – Не отложить ли напредь дело сие? – сказал кто-то.

      – Отложить, отложить! – согласились архиереи.

      По знаку старшего из епископов тотчас же увели из Крестовой палаты и Игнатия и Талицкого.

5

СКАЧАТЬ